Узы крови
Шрифт:
– А они убеждены в этом?
Он нервно пригладил свои волосы.
– С тех пор как не стало вашего отца, мне уже несколько раз звонил по телефону герр Юлиус Бадратт. Он возглавляет консорциум банков, с которыми мы имеем дело.
– Чего же хочет герр Бадратт?
Она знала, что услышит.
– Он хочет знать, кто станет президентом «Роффа и сыновей».
– А вы знаете, кто новый президент? – спросила Элизабет.
– Нет, мадам.
– Я.
Она видела, как он попытался скрыть свое удивление.
– Как вы думаете, что произойдет, когда эта новость дойдет до господина Бадратта?
– Он нам немедленно вставит затычку, – вырвалось
– Я поговорю с ним, – сказала Элизабет.
Она откинулась в своем кресле и улыбнулась.
– Кофе хотите?
– Я… это… да, спасибо.
Элизабет заметила, как его напряжение спало. Он понял, что она устроила ему испытание и что он выдержал его.
– Мне нужен ваш совет, – сказала Элизабет. – Доктор Краус, окажись вы в моем положении, что бы вы предприняли?
К нему снова вернулась прежняя снисходительность.
– Все очень просто, – уверенным тоном сказал он. – У «Роффа и сыновей» огромные активы. Если бы мы пустили в свободную продажу значительное количество акций, мы бы легко получили необходимые суммы, чтобы оплатить наши банковские займы.
Теперь она знала, на чьей он стороне.
22. ГАМБУРГ. ПЯТНИЦА, 1 ОКТЯБРЯ – 2.00
Ветер дул с моря, и утренний воздух был влажен и свеж. В Рипербане, злачном районе Гамбурга, улицы были до отказа забиты посетителями, жаждущими вкусить запретного плода. Рипербан потрафлял всем вкусам: выпивка, наркотики, девочки, мальчики – за сходную цену можно было достать все, что угодно.
Ярко освещенные бары, где официантки обслуживали клиентов не только за столиками, занимали всю главную улицу, в то время, как на Гросс Фрайхат размещались заведения более откровенно похотливого свойства – в основном стриптизы. Вся Хербертштрассе, кварталом ниже, была отдана во власть пешеходам, и по обе стороны тянулись апартаменты проституток, сидевших у окон и демонстрировавших свои прелести сквозь прозрачные, сальные, поношенные ночные сорочки. Рипербан – огромная секс-ярмарка, где можно купить все. Пуританам секс предлагался в его миссионерском варианте: тем, кто любил разнообразие, предлагались и каннилингус, и аналингус, и педерастия. В Рипербане можно было купить себе двенадцатилетних мальчика или девочку или одновременно переспать с мамой и дочкой. Или, если уж вам так хочется, вы могли посмотреть, как женщину обслуживает огромный дог, или, опять же по вашей просьбе, вас могли стегать плеткой до тех пор, пока вы не получите свой вожделенный оргазм. Вы могли нанять беззубую старуху, которая в самом людном месте сделает вам феллацио, или закупить оргию в сплошь уставленной зеркалами спальне со столькими девочками или мальчиками, сколько требует ваше либидо и позволяет кошелек. Рипербан гордится, что может потрафить любому вкусу. Проститутки помоложе, одетые в короткие юбочки и туго облегающие их бюсты блузки, непрерывно курсируют по улицам, предлагая себя мужчинам, женщинам и даже тесно обнявшимся парочкам.
Кинооператор, окруженный небольшой толпой девиц и ярко накрашенных юношей, медленно двигался по улице. Он не обращал на них никакого внимания, пока не остановился подле белокурой девушки, которой на вид можно было дать лет восемнадцать. Она стояла, прислонившись к стене дома, и разговаривала со своей подругой. Когда оператор шагнул к ней, она обернулась и улыбнулась ему.
– Возьми нас на пару, либхен. Не пожалеешь.
Оператор изучающе осмотрел ее с ног до головы и сказал:
– Нет, только ты.
Подруга пожала плечами и отошла.
– Как тебя зовут?
– Хилди.
– Хочешь сняться в кино, Хилди? – спросил оператор.
Девица окинула его презрительным взглядом.
– Herr gott! Что ты мне лапшу
Он улыбнулся и доверительно проговорил:
– Да нет же. Я правда предлагаю тебе сняться в фильме. Порнографическом. Я делаю их для своего друга.
– Тебе это будет стоить пятьсот марок. Деньги вперед.
– Gut.
Она тут же пожалела, что не потребовала больше. Ну да ладно, надо попытаться содрать с него какие-нибудь премиальные.
– Что я должна делать? – спросила Хилди.
Хилди нервничала.
Она лежала голая на кровати в маленькой, бедно обставленной комнате, молча глядя на находившихся там трех человек и думала: «Что-то здесь не так». Ее инстинкт самосохранения, развившийся на улицах Берлина, Мюнхена и Гамбурга, уже неоднократно выручал ее в трудных ситуациях, и она привыкла полагаться на него. Что-то тревожило ее в этих людях. Она бы хотела уйти отсюда, пока еще ничего не началось, но они уже уплатили ей обещанные пятьсот марок аванса и пообещали по окончании уплатить еще пятьсот, если она хорошо исполнит свою роль. Это она сделает. Она была профессионалом и гордилась своим умением. Она взглянула на лежащего подле нее на кровати голого мужчину. Он был мускулист, хорошо сложен и совершенно без волос. Но не это беспокоило Хилди, а его лицо. Оно было слишком старым для такого рода фильмов. Но более всего удручал Хилди зритель, скромно приткнувшийся в самом дальнем углу комнаты. На нем было длинное, до пят, пальто, большая шляпа и темные очки. Хилди так и не поняла, мужчина это или женщина. Но от этого чучела веяло холодом. Хилди дрожащими от волнения пальцами ощупала красную ленту, которую они зачем-то заставили ее надеть на шею. Кинооператор сказал:
– Ладно, Все готовы? Начали.
Застрекотал аппарат. Хилди сказали, что нужно делать. Мужчина лежал на спине. Хилди приступила к работе.
Начала она издалека: от ушей и шеи, умело используя язык и губы, спустилась вниз к груди и животу, губами и языком, словно бабочка крыльями, легко касалась его паха, затем пениса, затем вниз по каждой ноге в отдельности вплоть до больших пальцев, медленно облизывая каждый из них, наблюдая, как начинается эрекция. Она повернула его на живот, и язык повторил весь свой путь снизу вверх, двигаясь медленно, со знанием дела, отыскивая все эрогенные зоны, выступы и щелочки. Мужчина был полностью возбужден, пенис его был тверд как камень.
– Входи в нее, – крикнул оператор.
Мужчина рывком перевернул ее и, оказавшись сверху раздвинул ее бедра. Пенис его был огромен. Хилди забыла свои предыдущие страхи. Такого она давно не испытывала!
– Глубже, глубже, либхен! – вскрикнула она в полузабытьи.
Мужчина равномерно, как поршень, двигался вверх и вниз, и Хилди постепенно стала все быстрее и быстрее помогать ему бедрами. В углу комнаты зритель подался вперед, следя за каждым их движением. Девушка на кровати закрыла глаза.
И все испортила!
– Глаза! – закричал зритель.
Тотчас раздался повелительный голос оператора:
– Offne die Augen!
Напуганная Хилди открыла глаза. И взглянула на своего партнера. Он был великолепен. От такого секса она и сама получала удовольствие. Ритм мужчины участился, и она почувствовала, что вот-вот наступит блаженство. Обычно она никогда не испытывала оргазма, если не считать тех случаев, когда они бывали вместе с подружкой. С клиентами же она просто имитировала его, и довольно удачно. Но оператор предупредил ее, что она получит премиальные только в случае оргазма. И потому она расслабилась и стала думать о том, что купит себе на эти деньги, и вот теперь вдруг почувствовала, что действительно начинает испытывать блаженное чувство оргазма.