Узы любви
Шрифт:
Лейтенант внимательно слушал, напустив на себя решительно-серьезный вид. Кетрин, развеселившись, вмешалась в их разговор, предложив выпить чаю, и он с благодарностью согласился, хотя, без сомнения, пожалел об этом, когда ему пришлось держать в руках одновременно нелепо маленькие чашечку и блюдце, что делать он, явно, не привык.
— На каком корабле вы служите, лейтенант Перкинс? — спросила тетя Амелия.
Кетрин поняла, что начался инквизиторский допрос, и приготовилась придти на помощь гостю.
— Я плаваю на «Пентакете» под командованием капитана Легрю, мисс Фритэм.
— Лейтенанту Перкинсу доводилось участвовать в погоне за
Но хотя тетя Амелия и была робка и нерешительна, все же, она принадлежала к роду Фритэмов, и было нелегко сбить ее с толка, когда она приступала к выяснению чьей-нибудь генеалогии.
— Да, дорогая, разумеется! Конечно же, лейтенант гораздо более привычен к морским приключениям, чем, например, я. Вы плавали до войны?
— Да, я служил в торговом флоте.
— О! И вы собираетесь вернуться в торговый флот после войны?
— Море — это единственное, что я знаю. Я вырос там, и сдается мне, что останусь на море до смертного часа.
— Если бы мне суждено было родиться мужчиной, я непременно стала бы моряком! — сказала Кетрин. — Море всегда притягивало меня.
— Кетрин, — пожурила ее тетя, — ты говоришь неподобающие вещи! Скажите мне, лейтенант, где ваш дом?
— Я родом из Нантакета.
Кетрин сумела расслышать, как заскрипели жернова в голове ее тетушки, оттого что она попыталась вспомнить каких-нибудь Перкинсов в Нантакете. Молодой же человек, решим предоставить паруса своей дальнейшей судьбы на волю ветров, сказал:
— Moй отец — капитан корабля, мисс Фритэм.
— Замечательно! — механически произнесла тетя Амелин.
— Вот как? — заинтересовалась Кетрин. — На какой линии?
— Линии Стифенса, — ответил он, сожалея, что не может похвастаться ответом: «У него свой собственный корабль».
— Линии Стифенса? — Амелия просияла при упоминании знакомого имени. — Кетрин, это корабль Генри Стифенса?
— Да, тетя Амелия, но несмотря на это неприятное обстоятельство, это хорошая линия.
— Кетрин! — воскликнула с упреком Амелия, в то время, как Перкинс подавил смех.
Он, горестно уверовав в то, что все надежды на его дальнейшие ухаживания потеряны, вскоре встал, чтобы откланяться. Вежливо он склонился над рукой мисс Фритэм, а затем поцеловал руку Кетрин, при этом легкое пожатие руки и признательный взгляд, полный сердечного тепла, сказали ей, что он понял и оценил ее усилия принять огонь на себя. Кетрин подбадривающе ему улыбнулась и порадовалась, что Перкинсу не довелось попасть под огонь тяжелой артиллерии тети Аманды, раз у ж тихая и слабая тетя Амелия смогла так его напугать.
— Кетрин, — сказала Амелия после ухода лейтенанта, — я не думаю, что он подходящая тебе пара. Какой-то моряк из Нантакета!
Точно таким же тоном она могла б с успехом произнести «какой-то каторжник из Девилз-Айлэнд».
— Ну что ж, насчет этого не стоит волноваться, тетя Амелия, — парировала Кетрин. — Полагаю, вам удалось отпугнуть его. Сомневаюсь, что он вернется.
— Дорогая, ты в самом деле прониклась симпатией к этому молодому человеку?
— Не говорите глупостей, тетя! Я просто думаю, что он хороший человек, и меня злит, что вы не хотите знать ничего, кроме его имени, происхождения и приплыли ли его предки в Америку на «Майском цветке».
На глазах Амелии сразу же показались слезы, но ее чувствительность еще больше рассердила Кетрин, и она взлетела по лестнице в свою комнату и принялась смотреть в окно, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Ее нервы начали пошаливать со времени той стычки на верфях пять дней назад.
Перед ее глазами вновь и вновь возникали приклад винтовки, лицо Хэмптона, следовал удар, лицо искажалось, и кровь начинала капать у него из носа и рта. Хоть он и заслужил презрения, но избиение человека в кандалах вызывало у нее отвращение. Без сомнения, нужно было наказать этого наглеца, но брошенная им грубая реплика не могла служить поводом к столь суровому обращению. И что хуже всего, она не видела его среди работавших пленных всю оставшуюся неделю. Его положили в госпиталь? Или в наказание его не допускают до работ? Она вспомнила слова Перкинса о губительности тюремного заключения для человека, привыкшего к безграничной свободе океана, и ей стало больно за этого южанина. Да и в том, что произошло тогда, во многом была ее вина, она это чувствовала. Она повторяла себе, что пленный сам спровоцировал случившееся, что он оскорбил ее… Но с другой стороны, зачем она пришла туда? То был глупый, необдуманный поступок, и она подозревала себя в тайном желании увидеть, как растаптывается достоинство этого наглеца тем, что он, закованный в кандалы, принужден работать на врага. Никак не шли у нее из головы и его горькие слова о жестоком обращении с пленными.
Она заметила, конечно, что их лохмотья совсем не защищали от холода, а кандалы натирали кожу. Решив взглянуть, что им дают на ленч, к своему отвращению, Кетрин обнаружила грязную воду, в которой плавало несколько бобов. «Бесчеловечно отношение людей к себе подобным!» — вздохнула она. Внезапно одна мысль мелькнула молнией у нее в голове, и она, стремглав выбежав из своей комнаты, спустилась вниз по лестнице в кабинет отца.
— Папа? — сказала она, не успев толком отдышаться и чувствуя, что ей мешают говорить тесные объятия корсета. — Папа! Я подумала…
Ее отец, подняв голову, взглянул на нее с интересом.
— …насчет пленных… Я хочу накормить их ленчем.
— Что?!
— Я хочу дополнить их ленч. Я подумала, что неплохо было бы дать им мясо, хлеб и овощи. Нужен еще сок, чтобы у них не было цинги.
— Моя дорогая, что за сумасбродная идея?
— О, папа, я видела тот ленч, что им раздавали! Порции невообразимо крошечны, ты даже не можешь себе этого представить! Мое сердце разрывается на части, когда я вижу их в кандалах, в страшных лохмотьях вместо теплой одежды в зимний холод, поглощающими ту отвратительную пищу, которой их кормят. Я подумала, почему бы мне не помочь им? Достать для них теплую одежду и хотя бы раз в день прилично покормить Ведь это все равно что благотворительность!
Мистер Девер посмотрел на дочь и вздохнул:
— Нет, моя девочка, боюсь, что это как раз тот случай, когда я должен воспрепятствовать твоему желанию.
— Но это не потребует больших расходов! Там не более тридцати человек! Немного времени и труда… хорошая, простая пища… ее нетрудно приготовить… Мисс Вудс не будет в тягость сделать это, и я могу ей помочь. Ты же знаешь, я хорошо смогу все организовать.
— Кетрин, я знаю, что если ты берешься за какое-либо дело, то оно будет хорошо сделано. Расходы меня также не смущают. Но если я позволю тебе это сделать, обидятся военные. Ведь речь идет о пленных врагах! Твоя благотворительность может быть расценена как подрыв авторитета нашей армии. И я сомневаюсь, чтобы тюремное начальство позволило тебе заботиться о пленных.