Узы любви
Шрифт:
Рэкингхэм лишь бросил на него молчаливый взгляд. Мэттью также уставился на него своими упрямыми серыми глазами, и, не выдержав, доктор сдался и опустил глаза. Сославшись на возраст и усталость, Рэкингхэм оставил их за ужином и прилег отдохнуть. Ревингтон и Хэмптон просидели еще несколько часов и перешли на короткую ноту, сдружившись за картами и виски. Хотя Хэмптону и удалось заручиться доверием майора, однако наутро он проснулся с дикой головной болью и нехорошим предчувствием. Бодрый вид доктора чуть не вывел его из себя, но он утешился предвкушением полного поражения старика. Сойдя с поезда, они взяли
— Капитан, — Пелджо изобразил жест, напоминавший отдание чести. — А мы не ожидали вас назад так скоро.
— Я тоже не ожидал того, Пелджо. Доктор Рэкингхэм хочет осмотреть корабль. У него сложилось впечатление, что я прячу мисс Девер на борту нашего судна, — он повернулся к своим спутникам. — Откуда соизволите начать обыск, джентльмены? С моей каюты?
К удовольствию Хэмптона, обыск был безрезультатен. Доктор Рэкингхэм был дотошен, осматривая каждый дюйм корабля, но Кетрин нигде не было.
— Вы удовлетворены, доктор? — поинтересовался Хэмптон, когда они завершили поиски девушки.
Рэкингхэм ничего не сказал, но майор отважно нарушил тишину:
— Я определенно доволен, капитан Хэмптон. Было большой любезностью с вашей стороны позволить нам подняться на ваш корабль для обыска. Я обещаю вам…
— Он спрятал ее где-то в городе! — прервал его доктор.
— Это уже слишком, доктор! — с раздражением ополчился на Рэкингхэма майор Ревингтон, голова которого гудела с похмелья ничуть не меньше, чем у Хэмптона. — Капитан сделал для нас более чем достаточно. Что еще вы хотите? Вы запятнали его имя, причем совершенно бездоказательно, потребовали, чтобы мы обыскали корабль, словно его капитан какой-то преступник, а не джентльмен, и теперь, когда он проявил терпение и благородство, позволив нам осмотреть его корабль, на котором мы, разумеется, никого не нашли, вы настаиваете на том, что он каким-то образом увел молодую леди с корабля и спрятал ее в городе!
— Он мог телеграфировать своим людям, приказав им убрать ее с корабля! Вне всякого сомнения, ему заранее было известно о моем приезде в Лондон, его предупредил кто-то из представителей его страны, как только ваш атташе выразил им свое неудовольствие противоправными действиями капитана, — упрямо твердил доктор.
Майор Ревингтон тяжело вздохнул:
— Ну и что же вы хотите от меня? Арестовать капитана? У вас же нет никаких доказательств! Одни слова! Но что мы знаем точно, так это то, что мисс Девер нет на борту этого корабля, как вы утверждали.
Старик зло сверкнул глазами, презрительно посмотрел на них обоих, отвернулся и побрел, ссутулив плечи, вниз по трапу. Майор пожал плечами и сказал:
— Страшно сожалею обо всем случившемся, капитан. Надеюсь, вы понимаете, в каком положении мы оказались, когда доктор…
— Разумеется, разумеется, майор, — спокойно проговорил Мэттью.
— Хочу заверить, что больше мы не побеспокоим вас.
— Я рад, что дело улажено, — сказал Хэмптон.
— Возвращаетесь в Лондон? Мы могли бы снова перекинуться в картишки.
— Нет, в моем присутствии в Лондоне нет больше надобности. Думаю, несколько дней я пробуду здесь в Ливерпуле.
— Обязательно навестите меня, когда приедете в Лондон!
— Благодарю,
Когда Рэвингтон вслед за доктором спустился вниз по трапу, Мэттью обратился к Пелджо:
— Отлично сработано! Убедись, что ни Рэкингхэм и никто другой не шатается вокруг нашего корабля и привези сюда вновь мисс Девер. Я пока немного отосплюсь.
— Разве вы не получили мою телеграмму, капитан?
— Что за телеграмма?
— Когда она пришла в Лондон, видимо, вы уже съехали из отеля. Я не спрятал мисс Кетрин в городе. Она… — он заколебался, но все же с неохотой выдавил из себя: — Она сбежала прошлой ночью.
— Что? О господи! Пелджо! Тебе нельзя ничего поручить! — загремел Мэттью. — Сначала улизнул доктор, а теперь Кетрин!
— Виноват, мне нет оправданий. Она одурачила меня!
Гнев охватил Хэмптона.
— К черту! — сказал он.
К черту мисс Девер! Почему ей непременно надо быть такой упрямой и своевольной? Не успевал он повернуться к ней спиной, как она каждый раз затевала что-то, идя ему наперекор. В каюту занесли его саквояж, и мысль о приготовленных им для нее подарках подбавили дровишек его гневу. Она ненавидела его, ненавидела до мозга костей, а он, как дурак, носился по магазинам, выбирая для нее подарки, которые могли бы ублажить ее. Он яростно зарычал:
— Пусть! Сбежала! Ну и пусть! Пусть уходит! У меня нет больше терпения удерживать ее!
Кетрин медленно выходила из забытья, похожего на плотно обволакивающий туман. Она открыла глаза и заморгала: как странно выглядит сегодня каюта! Затем ее снова окутал сон, а позже наступило полудремотное состояние, и ей показалось, что кто-то тормошит ее, чтобы заставить съесть миску клейкой овсянки. Ну конечно подумала Кетрин, она маленькая девочка, она больна, и Бетси заставляет ее кушать эту противную овсянку. Отяжелевшие веки Кетрин опять закрылись. Когда она проснулась вновь, ее сознание несколько прояснилось и она окинула взглядом грязную и тесную комнатенку с голыми стенами.
— Мэттью? — вместо звуков из ее горла вышел испуганный шелест.
Она облизала сухие губы и сглотнула в горле комок. Разве она не убежала от Мэттью? Да… она сбежала потом были эти двое ужасных мужчин и тот джентльмен, что ударил одного из них тростью и заколол тем самым… Как смешно! Как он мог заколоть тростью? Нет… Она прижала руки к закружившейся голове. У нее было такое чувство, будто ее голова вот-вот надуется, как шар, и поднимет ее к потолку. Слезы подступали к ее глазам. Где она? Где капитан? Пелджо? Корабль?
Внезапно открылась дверь и вошла женщина среднего роста, с полной фигурой, тонкий пеньюар туго обтягивал ее тело, очерчивая каждую складку пышной плоти, а мощные округлости ее грудей непристойно выпирали из глубокого выреза. Волосы у нее были черного цвета, длинные и распущенные. Они свободно рассыпались по ее плечам и спине. Женщина презрительно взглянула на Кетрин и резким движением головы закинула назад свою роскошную гриву.
— Ну, посмотрим-ка, что ты из себя представляешь! — с издевкой произнесла женщина. — Паркер сказал, что ты красавица, Венера. Ха! Позвольте сказать вам, мисс, что у вас нет и десятой части той привлекательности, которой располагаю, скажем, я.