В 40 часов пополуночи
Шрифт:
Нина не поехала. Ей собираться надо, в понедельник ложиться на операцию.
Похороны запланировали на вторник, тем более, что придется ждать результаты судебно-медицинской экспертизы. Нина ощущала некую двойственность своего отношения к происходящему. В какие моменты она была подавлена совершенным и задавала себе вопрос, зачем это сделала и что будет с ней и семьей, если правда раскроется. Ей становилось так страшно, что она даже не могла удержать внутри себя жидкость, несколько раз непроизвольно обмочилась посреди бела дня. Пришлось даже носить с собой запасные трусики и прокладки. Надо было сходить в церковь, как это они делали
Однако, все чаще Нина чувствовала в себе иное – силу, превосходство, способность управлять событиями и людьми. Ей становились настолько понятны мотивы и поступки других людей, что сама себе удивлялась. Раньше Нина не была проницательной женщиной. Так, понемногу догадывалась, кто хороший, кто плохой, что сказать, что сделать в той, или иной ситуации. На уровне обычной бытовой женской интуиции она жила, общалась, чаще ошибалась, но была в мире с собой и другими, которым много прощала просто потому, что себя считала счастливой и удачливой.
Когда Нина заболела, она восприняла это как обидную несправедливость. Ну как же так? Старалась для семьи, близких, помогала больным, честно работала, мужу не изменяла. И что? Чем ее наградила судьба? Какой-то дрянью в голове, дыркой в черепе, деменцией, инвалидностью, потерей мужа и семьи, предательством?!
Так вот хрен вам! Сама сделаю все, исправлю несправедливость этой жизни, возьму у нее, что смогу, что успею!
Ей вдруг очень захотелось разорвать круг одиночества, поделиться всем с умным и понимающим человеком. Например, с БМВ.
Пока дома никого не было, набрала его номер, выждала несколько долгих гудков.
– Да? – БМВ был, видимо, чем-то занят.
– Это Нина, у меня вопрос.
– Да, Нина, в чем дело?
Вот это да, а зачем я вообще ему звоню? Поделиться интимными переживаниями сексуально-неудовлетворенной убийцы? Видно, голова постепенно перестает работать нормально, надо что-то придумать, причем срочно.
– Извините Булат Максудович, не могу найти записку с телефоном клиники, куда вы меня направили.
– Ну, конечно, ничего страшного, минуту.
Нина стояла с трубкой в руке, холодный зимний свет наполнял ее комнату, но не согревал, а как-то обволакивал вещи, мебель, ее саму, вызывая легкий озноб и ощущение своей отделенности от этого мира.
– Вот, записывай, только внимательно.
Больше причин удерживать его у телефона и слушать его уверенный, приветливый голос не было.
– Пожелайте мне удачи, что ли – просительно и вместе с тем требовательно сказала Нина.
– Ниночка, вам ничего не грозит, вернетесь здоровее, чем были. И мы о многом с вами поговорим. Я буду за вами приглядывать, чтобы вы в первое время не перенапрягались.
– Боже мой, вот это радость! Приглядывать за мной! Своими умными глубокими глазами. Да я так буду приглядываться, что ты и не поймешь, как окажешься в моих объятиях, мой милый и желанный! Уж я приглянусь, обещаю.
– Хорошо, спасибо! – выпалила Нина и положила трубку. Она была возбуждена, страсть билась в ее теле, стучала сердцем, висками, животом. Как будто множество молоточков изнутри выстукивали ей: Наконец, Нинка, у тебя будет любовь, настоящая, с настоящим мужчиной и я буду ему настоящей женщиной. А сколько у меня нерастраченного, не испробованного! Нельзя больше ждать, пора женского расцвета вот-вот пройдет, начнется увядание… И что потом, мечтать и ласкать себя под эти мечты рядом с рыхлеющим и толстеющим Юркой?
Нина попробовала вспомнить их с мужем любовную лихорадку первых месяцев брака.
Впечатления были стерты, что-то было приятное, что-то не очень. Опыта у них было мало, да и дети появились без задержек. Спустя лет десять на Нину стали накатывать такие горячие волны желания быть с мужчиной, любым, лишь бы имел ее во всевозможных позах, много раз. А лучше с несколькими, двумя-тремя, переходя от одного к другому. И пусть муж был бы рядом, поддерживал ее, нахваливал и подключался перед самым ее оргазмом, кончая с чувством ярости, страсти и ревности.
Пришлось научиться самой себя обрабатывать, справляться с этим наплывами почти безумия, искать возможности разрядки, хотя бы технически, без желанного мужчины рядом.
А сейчас, заболев, Нина вновь стала испытывать силу этих горячих волн, способных на отливе, когда страсть достигаем невыносимой силы и напряжения, свалить с ног, утащить за собой в глубину этой темной бездны.
Приставать к мужу было бесполезно, он приходил к ней раз в две недели, привычно, по-семейному быстро и деловито. Долгие ласки, милые словечки на ушко, поиск укромных мест на ее теле его не заботили, делал свое дело и с дежурным поцелуем отворачивался.
Разговоры с подругами отталкивали ее и влекли. Одно ее Я негодовало от таких неразборчивых отношений с мужчинами, другое, напротив, старалось не упустить ни одной подробности отношений, техники секса, вариантов соития и даже каких-то совсем необычных и даже неприличных утех.
После этих встреч Нина уходила в смятении, запиралась в ванной, пробовала что-то делать с собой с помощью рук, душа, гладких пластиковых предметов гигиены. Потом Даша подарила ей на день рождения импортный вибратор, причем без каких-либо просьб Нины. Даша вообще была чем-то отдаленно на Нину похожа, та же невысокая чуть полноватая в бедрах фигура, такая же объемистая грудь, мягкие черты лица, умение слушать другого человека, как-то откликаться на его чувства. Катя, напротив, была более жесткой, сосредоточенной и решительной женщиной. Даша искала в отношениях хотя бы толику чувств, даже придуманных, Катя же относилась к мужчинам только как «технический» специалист. В ее жизненной истории был один тяжелый момент.
Тогда Катя была молодой спортсменкой, играла в волейбол, подавала надежды. Была призером чего-то там, готовилась к получению звания КМС. И вдруг случилась некрасивая история с тренером, потом был то ли аборт, то ли выкидыш, ее «ушли» из команды, а тренер остался. Он был очень успешен, и руководство с ним расставаться не хотело, все свалили на Катю. Та была сама не своя целый год, потом отошла, подруги помогали, чем могли. После того случая стала другой, особенно с мужчинами. Людей в них не видела, только придатки к их собственному хозяйству. Из-за этого у них возникали иногда споры, Нина и Даша верили, что где-то есть их настоящий мужчина. Катя смеялась над ними, приводила примеры из практики. К тому же она по-своему завидовала Нине, у которой была семья, двое детей и Даше, которая хоть и была разведенкой, но вырастила дочь. Да и в замужестве «отметилась». Катя шла по жизни одна и ничего менять вроде бы не собиралась.