В августе сорок первого

Тарханов Влад

[2] В Северном море купаться не рекомендуется даже в августе месяце.

[3] Классический номер американского родео, когда ковбой должен 8 секунд продержаться на диком быке.

[4] Гопкинс нервничает, поэтому «на автомате» назвал Сталина президентом.

Глава шестнадцатая

Августовская жара

Молдова. 7 августа 1941 года.

Он рвался в бой. Но не успел быть в самой первой волне тех, кто атакует большевиков. Точнее нет, не так. 2 августа он был на приеме у фюрера вместе со своим шефом. Разговор был довольно нервным, вождь требовал ускорить окончательное решение еврейского вопроса, обратив особенное внимание на территории, которые будут захвачены в ходе Восточного похода. Внезапно Гитлер остановился и заявил, глядя прямо ему в глаза:

— И не смейте рисковать собой! Вы обещали найти источник информации большевиков. Найдите мне его! А до этого времени вы нужны Рейху на месте, тут! Никаких отъездов на фронт! Вы слышите! Я

категорически запрещаю вам боевые вылеты! Категорически!

К этому времени Гестапо уже вышло на след. Начальник связи Вермахта Эрих Фельгибель[1] был слишком заметной фигурой, которую проверяли одной из первых. И следователи долго ничего подозрительного найти не могли. Да, была у генерала связи интрижка с женщиной низкой социальной ответственности, слабости бывают у всех. Это был единственный фактик, который все же заставил следователей копать глубже. И они раскопали ниточки, ведущие к фон Боку и его группе заговорщиков, а когда принялись за любовницу генерала, фрау Нору Вангелер, выяснилось, что у этой истинной арийки не только бабушка — еврейка, но и былм подозрительные контакты с бывшим военным атташе в Германии от СССР. 3 августа поздно вечером генерал Эрих Фельгибель застрелился. На его конспиративной квартире, которую снимал, якобы для свиданий с госпожой Вангелер, была найдена секретная информация, в том числе системы кодов и шифров, которые только недавно были введены в Вермахте. По-видимому, генерал сумел заметить слежку и не вынес угрозы ареста и разоблачения. В тот же день Нору Вангелер сбил автомобиль, не приходя в сознание, женщина скончалась. И это были не люди Гейдриха! Сделав доклад фюреру, Рейнхард почувствовал себя свободным от обещания не рваться на фронт. Уже на следующий день ранним утром он прибыл в свой протекторат Богемию, оттуда уже на истребителе перелетел под Яссы, куда перевели его часть, в которой он привык сражаться. К сожалению, протектор Богемии так и не узнал, что Федот был не тот. Генерал Фельгибель был действительно связан через госпожу Вангелер с разведкой, но только английской. Когда резидент британцев понял, что генерал связи у Гейдриха «под колпаком», то поступил самым привычным для себя образом: генералу помогли застрелиться, а связную Нору сбила машина, которая почти пять часов ждала, когда женщина появится на улице.

Они вылетели на охоту рано утром. Тут, недалеко от Жмеринки, шли ожесточенные воздушные бои: немецкие бомбардировщики старались вывести этот важный железнодорожный узел из строя, чтобы перекрыть поставки военных материалов и подкреплений фронту. Сюда большевики бросали свои истребители, на них и вылетел поохотиться Рейнхард. Его напарник говорил, что русские крысы стали кусачими, и надо стараться не попадаться им в прицел — на этих самолетах поставили авиапушки, чуть улучшили моторы, так что верткие и кусачие крысы были не самым приятным соперником. 6 августа было безоблачным, пара охотников забралась повыше, стараясь усмотреть или звено русских истребителей, или какой-то отбившийся от строя красный бомбардировщик.

Гюнтер Липски был напарником Гейдриха уже несколько лет. В части Рейнхард узнал, что Липски был сбит, неудачно приземлился, сломал ногу, и теперь отправлен в госпиталь, поэтому с ним полетит один из самых опытных пилотов части, майор Рудольф фон Виденгорф. С Рудди Рейнхард несколько раз летал, это был очень аккуратный, осторожный и быстрый летчик. Гейдриху было немного сложно привыкнуть к манере пилотирования ведущего в их паре. Но, проведя учебный вылет и проведя пробный бой в паре против пары истребителей из их же части Гейдрих решился на полет. Вскоре они вылетели поохотиться. Из рассказов сослуживцев оказалось, что уже в первый день боев все пошло не так. Удары Люфтваффе были нанесены по практически пустым аэродромам. А когда бомбардировщики стали возвращаться на них набросились хищные «крысы» — большевистские истребители И-16. И вот уже несколько дней лучшие пилоты вермахта делают не свою работу: сопровождают бомбардировщики, охраняя их от вражеских истребителей. Иначе очень скоро нашей пехоте некого будет вызывать на помощь. Потери штурмовой и бомбардировочной авиации очень велики. Им удалось подтянуть на самые важные направления резервы, потеснить авиацию красных, но с очень большим трудом. Это был первый вылет на охоту за всю войну, до сих пор даже эксперты вынуждены был заниматься обычной рутиной войны.

Протектор Богемии и Моравии был человеком мужественным, но очень высокомерным. Он был уверен, что руководство СС и Германии — это весьма условные лидеры, никого из них Рейнхард не уважал, даже Гитлера. Он считал, что страна управляема только благодаря его действиям и мечтал взять всю власть в стране в свои руки, используя Гитлера как декоративную фигуру. Немного наивно, но… Над своим шефом, он откровенно потешался в домашнем кругу, утверждая, что этот тип (Гиммлер) больше похож на еврейского бухгалтера, чем на арийского рыцаря. Приказы Гитлера позволял себе игнорировать. Просто потому, что считал себя намного более истинным арийцем, чем другие «вожди». Правда, чтобы так считать надо было чуть-чуть подчистить биографию. Его враги так и не смогли найти доказательств, что в жилах Гейдриха течет еврейская кровь. Ну да, пропали кое-какие документы, записи, документы вообще имеют свойства исчезать, когда это крайне необходимо.

— Лево четыре! — коротко пролаял Рудольф. Рейнхард вытянул шею и увидел, что примерно на тысяче метров ковыляет советский двухмоторный бомбардировщик. За левым мотором тянулся предательский шлейф дыма. Не абы какой, но все-таки было видно, что самолет идет на одном моторе, постепенно теряя высоту. Два мессера свалились в крутой вираж, так, чтобы зайти с правильного угла, не дать стрелку шанса их задеть. Но их заметили, бортстрелок отчаянно пытался помешать атаке, но шансов у них уже не было. Длинная очередь ведущего прошлась по огневой точке на бомбардировщике, а Гейдрих ударил по рабочему мотору. Мотор тут же загорелся, а из кабины выпрыгнул один пилот, всего один! Тут же бомбардировщик резко свалился в штопор.

— Руди! Заход на круг! — дарить жизнь вражескому пилоту он не собирался. Сопливое военное рыцарство — это не его путь! Поймав в перекрестье прицела вражеского пилота, Рейнхард поставил в его жизни точку, перерезав очередью почти пополам. Когда же они с ведущим стали забираться вверх, то заметили, что на них сверху сваливается пара истребителей, хищных, остроносых, опасных и чем-то неуловимо красивых. Они неслись быстро, очень быстро! Виденгорф все еще пытался уйти подъемом, но ведущий красной пары уже открыл огонь, у «худого» отвалилось крыло, самолет в бешенном вращении ушел к земле, у Руди не было и одного шанса из миллиона выжить, а вот ведомый большевик промахнулся, каким-то чутьем Гейдрих бросился в резкий вираж с разворотом, решив прижаться к земле, набрать скорость и уже потом попытаться уйти на подъеме. Эти новые «крысы» были очень скоростными и вооружены, судя по всему, крупнокалиберными пулеметами или авиапушками. Он даже не понял, как так получилось, что противник уже заходит на него сверху и догоняет, имея преимущество в скорости! Очередь прошла левее, Рейнхард отчаянно «виражил», но вторая очередь прошила мотор, который тут же загорелся. Две пули ударились в бронеспинку, но не проломили защиту. Зато Гейдриху удалось выбраться из кабины и прыгнуть, надеясь, что его не решатся расстрелять в полете, все-таки, нас-то, арийцев расстреливать в воздухе не за что! Он надеялся, то ветер отнесет его к своим, но, когда приземлился на недавно убранное кукурузное поле, понял, что надежды его не оправдались. Недалеко от места его падения остановился грузовик, из которого повыпрыгивали несколько солдат в форме с погонами, у одного была собака — овчарка. Выстрелив в сторону большевиков из пистолета, не для того, чтобы кого-то убить, не та дистанция, а просто притормозить, Рейнхард колебался минуту, не более того. По нему не стреляли, видимо, хотели взять живым. Вот кинолог отпустил собаку. Он не имел права попасть в плен. Ствол к виску! Выстрел! Так бесславно закончилась жизнь высокопоставленного наци[2].

* * *

Балта. Военный аэродром. 55-й ИАП. 7 августа 1941 года.

Александр Покрышкин приземлился как всегда, лихо, но без сучка и задоринки. Его новый истребитель По-7 слушался еще не прославленного летчика без возражений, казалось, они понимали друг друга даже без слов. Путь Александра Ивановича Покрышкина в небо был непростым: он начинал как летный техник, проходил специальное обучение именно по этому направлению. И только потом, при первой же возможности, очень быстро освоил самолет, поступил в знаменитое Качинское училище, откуда выпустился лейтенантом, получил назначение в экспериментальную авиационную учебную часть Свердловск-11, как вы понимаете, она располагалась недалеко от Свердловска и там их начали обучать воевать на новых По-7, при этом делаю упор на работу парами, обучали работать эшелонами с разницей по высоте и глубине, делали особый упор на тактику прикрытия штурмовиков и истребителей. По-7 Александру понравился сразу, да, машина требовала строгого пилотирования, особенно при посадке, но ничего такого, чего не мог бы сделать даже средний пилот. Вот необученных птенцов за штурвал этой «птички» сажать не надо было. Успешно осваивая новую машину, очень быстро Саша Покрышкин стал командиром звена. А когда стали формировать новый полк, стал еще и инструктором, повышая квалификацию уже своих однополчан. В Балту, на полевой аэродром, его полк перебазировался утром 6 августа и сразу же включился в боевую работу. Первые два вылета были в сопровождение наших бомбардировщиков, громящих переправы у Тирасполя. Утром седьмого они вылетели шестеркой сопровождать двенадцать штурмовиков, новеньких Ил-2, на штурмовку колонны противника, которая шла к очередной переправе через Днестр, но уже в районе Могилева-Подольского. Переправу должны были сжечь бомберы, но там было очень горячо, вроде бы врагу удалось отстоять тонкую ниточку снабжения захваченного пладарма, у наших ребят были потери, в общем, надо было и переправу врага прошерстить, и колонну раздолбить. Вот только бы без потерь. По дороге к месту штурмовки все было спокойно, когда штурмовали, сумели отбиться от двух пар 109-х[3], был поврежден зенитным огнем только один штурмовик, приземлился на нашей земле, а когда отходили, было без происшествий: на хвост Илам никто не сел. А вот призыв нашего самолета СБ-2 был услышан. Поврежденный при атаке самолет попал на зуб паре «худых». Он старался уйти, прижимаясь к земле, на выручку ему и бросилась пара Покрышкина. Став свидетелем хладнокровного расстрела нашего летчика в небе ведомым немецкой пары, Александр впал в ярость. Это было против любых писаных и неписанных правил войны! С первого захода он завалил ведущего, а вот ведомый стал уходить, отчаянно закладывая вираж за виражом. Впрочем, поликарповские истребители сами могли прекрасно виражить, а по скорости и скороподъёмности спокойно крыли немецкие «худые», так что долго трепыхаться вражеский пилот не смог, зато сумел выпрыгнуть с парашютом. Бой был над нашей землей, поэтому мстить пилоту Покрышкин не стал, передав по рации наводку на парашютиста. Очень ему хотелось посмотреть в глаза вражине, когда его возьмут в плен.

Вечером Александра Покрышкина нашел комиссар полка.

— Сашко! Ищу тебя, ищу, а ты опять у техники ошиваешься. Тебе неба маловато, обязательно надо, по старой памяти, в моторе поковыряться?

— Виталий Всеволодович! Вот, выпала свободная минутка, решил помочь ребятам, нам машинки достались новые, прямо с завода, так что лишний раз где чего подтянуть не помешает.

— А что, были в воздухе проблемы? — озабоченно спросил комиссар.

— Нет, проблем не было, но мне так спокойнее воевать будет.

Покрышкин спокойно стал отмывать руки, которые были в масле — копаться в моторе дело увлекательное, но очень грязное!

— А я тебя, Александр Иванович, знаешь по какому делу ищу?

— Откуда, я же летчик, а не разведчик. Был бы в разведке, знал бы, наверное …

— Ты сегодня пару 109-х свалил? Западнее Жмеринки?

— Так точно. Я же в докладе указал, что, нет подтверждения?

— Почему же, есть! И фотопулемет сработал, и с земли подтвердили. Не в этом вопрос. Ты знаешь, кого сбил?