В балканских ущельях
Шрифт:
Лучше всего было бы, если бы хозяин сказал, что мы уже были здесь. И самое лучшее, чтобы он сообщил им, что мы поскакали за теми троими в Дойран. Тогда те бы успокоились — от нас беды можно было бы не ждать по крайней мере несколько дней.
Но, как я уже сказал, такого хода от хозяина нельзя было ожидать. Поэтому я напряженно ждал продолжения их диалога. Но хозяин, вопреки моим ожиданиям, проявил недюжинную смекалку. Он ответил:
— Со вчерашнего дня у меня вообще не было постояльцев. Вы первые.
— Хм.
— Они вполне могли проскакать без остановки это местечко.
— Может быть. Нам надо их обязательно догнать. Есть о чем поговорить.
— Это ваши знакомые?
— Хорошие друзья.
— Тогда вам надо немедленно отправляться за ними.
— Увы. А как хотелось побыть у тебя еще и насладиться твоим гостеприимством! Надеемся настичь этих четверых еще в Остромдже.
— Их было четверо, говорите?
— Да.
— И у одного был превосходный жеребец?
— Да, да! Ты видел их?
— Точно, видел. У другого было два ружья.
— Совпадает!
— А еще среди них был такой низкорослый паренек, у которого вместо бороды висело десять-одиннадцать редких волосинок.
— Верно! Ты видел именно их. Но где же, как не у тебя, они могли останавливаться?
— За воротами. Я как раз стоял там с соседом, когда они подъехали. Они хотели переночевать у меня. Когда я ответил, что я хозяин, бородач на породистом скакуне спросил, не проезжали ли здесь трое на светлых лошадях.
— Шайтан! Что же ты ответил?
— Сказал правду.
— О Боже!
— А что?
— Ничего. Я просто так спросил. Рассказывай дальше.
— Бородач спросил, когда эти трое прибыли, сколько пробыли и куда затем поскакали.
— Ах, так… И что же ты?
— Я ответил, что знал. Что они поехали в Дойран. А что, я не должен был этого делать?
— Нет, что ты, ты правильно поступил. А они что?
— Всадник сказал, что им надо срочно ехать, и спросил о дороге на Дойран.
— И он поскакал по ней?
— Да, я проводил их до околицы и все объяснил самым подробным образом. Они пустились в галоп. Ну и понеслись же они!
— Таким образом, ты точно знаешь, что они поехали на юг?
— Так же точно, как то, что передо мной — вы, а не кто-нибудь другой.
— А не на запад, не в Остромджу?
— Да нет же. Я еще долго стоял и смотрел им вслед, пока те не исчезли за горой. Вороной так мне приглянулся, что я буквально не спускал с него глаз.
— Да, лошадка знатная.
— А теперь вам надо ехать туда же, чтобы поговорить с ними?
— Скорее всего. Но торопиться теперь нет нужды. Мы знаем, где они, и они нас подождут.
— Ну, тогда я рад за вас — вы обязательно увидитесь и поговорите, иначе бы я места себе не нашел. Однако мне пора. Думаю, вас мой отъезд не особенно огорчит.
В отличие от встречи прощание
— Хорошо-то как! Теперь хоть этой заботы не будет. Они поехали не в Остромджу.
— Да, этому можно только порадоваться. Как мудро со стороны Баруда эль-Амасата и Манаха эль-Барши, что они провели этого парня и назвали Дойран. Теперь эти собаки, что нас подслушивали, устремились тоже туда. Пусть едут. Пусть ищут.
— Я ни разу не был в Дойране и не знаю даже, сколько туда ехать.
— Уж никак не меньше семи часов. Парни прибудут туда к вечеру. Завтра они догадаются, что их провели. Так что до послезавтрашнего полудня в Остромдже их можно не ждать. Мы можем здесь пить и есть, сколько влезет. Это меня так радует, как будто у меня у самого день рождения.
— А хозяин-то сегодня вернется?
— Вряд ли.
— Надо было его спросить.
— Зачем?
— Если бы я знал, что он вернется только завтра, я бы остался здесь на весь день. Мы ведь гости и вольны получить здесь, что захотим, без единого пара.
— Думаю, хозяин до завтра останется там.
— В самом деле?
— Обычно празднество длится до позднего времени.
— Это верно.
— А там и полночь наступит. Неужели ты думаешь, что он сядет на лошадь, чтобы провести в седле четыре часа, да еще глубокой ночью?
— Да, наверняка ему этого не захочется.
— И не только этого. Ведь на дне рождения много пьют и едят, а питье в этот день — зло. Можно напиться до бесчувствия и проспать весь день.
Это звучало так, как если бы я был в любимом немецком государстве, где царят такие же взгляды.
— Ты прав, — согласился другой, отхлебывая из кувшина. — Хозяин выпьет утром и будет долго спать. В полдень он не вернется домой. Мы можем тут похозяйничать и остаться на ночь. Четырех парней нечего бояться, они не поскачут в Остромджу.
— Значит, остаемся. Когда я вспоминаю прошлую ночь, меня охватывает гнев на себя самого. Этот человек, что на жеребце, к тому же еще и христианская собака, неверный, он мог бы быть в наших руках, а мы его упустили!
— Да, досадно. Один удар ножом, и его бы не стало.
— Все произошло так неожиданно. Даже сразу и не сообразили. Они ведь были в наших руках и ускользнули!
— Но как они забрались на голубятню?
— Наверняка через чердак с соломой.
— А откуда они знали, что оттуда можно подслушать? Кто сообщил им, что у нас собрание и что мы встречаемся именно там?
— Черт им рассказал. Эти гяуры все узнают от чертей, которые водят с ними дружбу. Больше никто не мог нас выдать. Ну, хватит о них, пусть идут в ад, все четверо.
— Нас вообще это не касается, мы лишь гонцы, и нам платят за это.