В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война
Шрифт:
В 1981 году в «Посеве» мне сказали, что Владимир Буковский прочел мою статью в журнале и хотел бы со мной встретиться, так как скоро он приезжает во Франкфурт по делам. Знаменитый диссидент, которого в 1976 году обменяли на лидера чилийских коммунистов Луиса Корвалана. Его книга «И возвращается ветер…» мне очень понравилась: написана прекрасным языком, замечательная иллюстрация к истории диссидентского движения в СССР. Естественно, что маме и мне было очень интересно с ним познакомиться.
Он пригласил нас в китайский ресторан в центре города.
— Тюлька все это! Весь этот НТС… Кружок пенсионеров во Франкфурте. Я с ним был в контакте с 1965 года. Привезли литературу — спасибо, нужно забрать самиздатскую рукопись — пожалуйста. Ну и всё. Мои друзья, Галансков и Добровольский, к НТС относились так же. А когда Юра Галансков погиб в лагере, эти старики его в свой «исполком» зачислили! Чтобы оправдать свое существование. Нечего тебе с ними возиться. Вот у меня будет все — свои издания, своя организация. Если у тебя есть контакты в Питере, то я буду рад переправить им литературу…
О том, что это за «своя» организация, он тогда не сообщил. «Интернационал сопротивления» еще только создавался. Администрация Рейгана выделила на антикоммунистическую пропагандистскую работу немалые деньги. Многие правозащитники, оказавшиеся на Западе, видели в НТС конкурента, который занимается подобной деятельностью уже не один десяток лет. Им казалось, что если они получат эти средства, то справятся с этим не хуже. В связи с этим нападок в адрес НТС в эмигрантской прессе появилось немало. «Кружок пенсионеров во Франкфурте» на эти нападки не отвечал.
Шла «холодная война». Руководство организации считало, что затевать в это время склоки по одну сторону баррикады нельзя.
Уже в середине девяностых, когда Буковский опубликовал свою книгу «Московский процесс», где обвинил НТС во всех смертных грехах, было решено ответить ему. Ведь война к тому времени закончилась.
Я получил доступ в архив «Закрытого сектора» и посмотрел дело Буковского, Галанскова, отчеты курьеров, которые к ним ездили, переписку с Министерством иностранных дел Чили по поводу обмена на Корвалана. Тогда в журнале «Посев» появилась статья «Наказание за помощь», где эти данные были преданы гласности. Реакции со стороны Буковского не последовало. Но все это случилось позже.
А тогда мы просто поговорили и разошлись. Буковский надписал мне свою фотографию на память: «Андрею и ленинградской молодежной оппозиции с надеждой на будущее. В. Буковский. 15 декабря 1981».
В тот вечер я приехал на квартиру, где жил Миша Назаров. Он занимал лишь половину, во второй останавливались члены НТС и гости организации. На кухне сидел высокий худощавый старик, которого я раньше не видел. Он приветливо представился:
— Столыпин. Аркадий Петрович.
Это был сын великого русского премьера. Старый член НТС. Он долгие годы заседал в совете организации и в Высшем суде совести и чести.
Мы не так долго беседовали: он спрашивал мое мнение о произведениях Солженицына. Ему больше всего нравился «Матренин
Во время взрыва на Аптекарском острове, устроенного эсерами, он катался на трехколесном велосипеде. Его далеко отбросило взрывной волной. Его старшая сестра пострадала гораздо сильнее.
В эмиграцию он попал вместе с Белой армией. Вступил в НТС. Во время Второй мировой был председателем Парижской группы союза. Старики с удовольствием рассказывали, как во время арестов руководства НТС к нему в дом ворвалось гестапо. Аркадий Петрович любил долго поспать. Утром в спальню вбежала его жена и в ужасе закричала:
— Аркадий! Гестапо!
Аркадий Петрович высунулся из-под одеяла, обвел сонным взглядом гестаповцев и произнес легендарную фразу:
— Какой кошмар!
После чего завернулся в одеяло и… снова уснул! Гестаповцы были оскорблены в лучших чувствах: это был единственный человек, который, услышав «гестапо», просто уснул…
Когда советский «историко-писатель» Валентин Пикуль написал очередное творение, касавшееся времени правления Петра Столыпина, он не пожалел черной краски для создания портрета «реакционного премьера». Но когда Аркадий Петрович прочел слова о том, что «Столыпин тяпнул стопку водки», он не только возмутился, по и удивился:
— Отец был трезвенником! На столе за обедом, кроме воды, никаких напитков не было.
Он написал об этом статью в «Посеве». Аркадий Петрович рассказывал, как его, маленького мальчика, по Зимнему дворцу водил старый лакей, служивший еще при Александре II. Он рассказывал про царя-освободителя и про все покушения, совершенные народовольцами. Про выстрел Соловьева у решетки Летнего сада он говорил своими словами:
— Злодей стреляет, стреляет; a Em Императорское Величество всемилостивейше уклоняется!
Аркадий Петрович писал в «Посев» до глубокой старости. Но, как это случилось у многих эмигрантов, внуки его по-русски уже не говорили. Оп скончался в Париже в 1990 году.
Вскоре мне довелось стать свидетелем еще одной попытки создания новой политической партии. Один диссидент из провинции, отсидевший несколько лет за то, что пытался создать партию «демократического социализма» в СССР, выехал на Запад. В НТС к нему отнеслись хорошо, печатали, приглашали на конференции, устроили на работу. Но вскоре стали обращать внимание, что после собраний он отводит людей в сторону и объясняет им, что «НТС — старичье, я скоро сам создам свою партию, вот у меня подучится нечто серьезное! Так что вы уж лучше со мной дело имейте». Старики показали ему от ворот поворот.
Он собрал народ в небольшом ресторанчике и выступил с речью. Мол, новое время требует новых партий. Вот НТС людей на голодном пайке держит, лишний раз друга в ресторан не пригласишь. А мы создадим свою партию, эффективнее, моложе, динамичнее. Журнал будем выпускать, не хуже «Посева». Денег получим. И все будет хорошо. И назовем ее «Демократическое объединение». Поскольку всех в нее объединим. Сначала — вас.
Тут многие возразили, что сначала нужно что-нибудь самому сделать, а потом уже декларациями заниматься. Потом пошутили про «демобъедки». Потом поели, попили и разошлись.