В черной пасти фиорда
Шрифт:
Из отсека в отсек переходит старший лейтенант Шапаренко. У него много хлопот. Распоряжается он спокойно, не суетится: подчиненным надо показать, что ничего страшного нет, все делается так, как требует центральный пост, осуществляющий общий план всплытия лодки. Время от времени Михаил Матвеевич подходит к телефону, докладывает старшему инженеру-механику о ходе работ.
Старший акустик сообщает:
— С правого борта мотобот, периодически стопорит ход! Движение судна «толчками» означает поиск подводной лодки или прочесывание района с профилактической целью. Последнее теперь более вероятно: мотобот идет под самым берегом и к нам не приближается.
— Прекратить
Шум винтов вскоре заглох, и экипаж возобновил подготовку лодки к всплытию. Правда, мотобот еще давал о себе знать, и всякий раз мы вынуждены были соблюдать тишину.
Но вот из последней торпеды перепущен и стравлен воздух. Закоченевший Доможирский уже не мог произнести ни слова, ни звука. Но его глаза излучают радость. Он высоко поднимает над головой правую руку с зажатым в ней торцевым ключом, как бы возвещая — боевое задание выполнено [23] .
23
Этот момент изображен художником Н. Н. Ясилевичем на картине, экспонируемой в Музее Краснознаменного Северного флота. — Прим. авт.
Заработали водоотливные средства. Началась проверка многочасового титанического труда, совершенного тринадцатью. Решалась судьба экипажа и корабля — жизнь или смерть. Жизнь — это воздух, это свет, возвращение на Родину, встреча с друзьями, продолжение борьбы с ненавистным фашизмом. Смерть — медленная, мучительная, от удушья.
У открытой двери, ведущей во второй отсек, сгрудились бойцы старшего лейтенанта Шапаренко. Они с надеждой ожидали результата.
— А вода-то убывает! — одновременно воскликнули Матвейчук и Никаншин.
Да, край темной жидкости начал отступать. Зачарованными глазами смотрели тринадцать моряков, как плавающие предметы садятся на койки, механизмы. А вот показался и настил. До чего приятно ступать по твердой чистой палубе! И хотя в трюме, под настилом, вода еще оставалась, теперь не вызывало сомнений — ее откачка возможна. Об этом мы сообщили во все отсеки — экипаж воспрянул духом.
По телефону передали:
— Команде отдыхать!
Нам предстояло подождать часа три, чтобы всплывать под покровом ночи и незаметно оторваться от берега, занятого противником.
Наступил самый критический период. В пылу борьбы с невзгодами, находясь почти беспрерывно в движении, можно о многом забыть. Бездействие — куда хуже: в голову лезут тревожные мысли… Тем удивительнее выдержка и стойкость, проявленные экипажем. Люди пробыли в темном, сыром и холодном помещении длительное время, и никто не дрогнул. А наш жизнерадостный, никогда не унывающий Дмитрий Крошкин теперь уже был на верхней, неподмоченной койке. Он играл на гитаре и вполголоса пел веселую песенку про рыбака:
Такое знает он местечко, Где рыбка здорово клюет.И нечто вроде припева:
Довольно рыбки половили, Пора и удочки смотать.— Да и нам пора отсюда убираться, — вставил свое слово Саша Егоров.
Вокруг весельчака собрались друзья. Они слушали, подпевали.
— Прекратить пение! — поступил приказ из центрального поста. — Вблизи мотобот, прослушивает горизонт.
— У-у, проклятый фашист, не даст и
И все-таки жизнь
Я еще раз проверил расчеты старшего инженера-механика. Беспокоило, что запас плавучести для всплытия получался минимальный. А может быть, что-то не учтено?
Обжатие корпуса [24] , например, с пунктуальной точностью рассчитать невозможно. Не исключено также, что при всплытии пробоина очистится от ила и через нее внутрь лодки начнет более интенсивно поступать вода.
— Надо облегчить лодку, хотя бы немного, — говорю Горчакову. — А если откачать воду из минных труб?
24
То есть прогиб корпуса подводной лодки под влиянием наружного давления воды. Обжатие корпуса уменьшает его объем, а следовательно, и плавучесть лодки. Обжатие становится довольно значительным при глубинах свыше предельной. При всплытии лодки ее корпус принимает прежнюю форму, сохраняя иногда остаточную деформацию. — Прим. авт.
— У нас и так будет солидный дифферент, — возражает Александр Николаевич, — не всплывать же вертикально.
Мы задумываемся. В конце концов приходим к выводу: большой дифферент нам будет даже полезен. Ведь при дифференте 45–50 градусов средние цистерны главного балласта поднимутся на 20–30 метров, следовательно из них можно будет выдавить больше воды [25] . Кроме того, всплывающая корма создаст нарастающую инерцию, что позволит лодке оторваться от грунта.
25
Пример: на поверхности одним кубометром воздуха (под давлением 100 атмосфер) можно продуть около 100 тонн воды, а на глубине 100 метров — всего лишь около 10 тонн. — Прим. авт.
Сделав перерасчеты, Горчаков доложил, что минные трубы достаточно осушить частично.
В центральном посту царит деловая обстановка. Внешне люди выглядят спокойно. Горчаков с карандашом в руках снова проверяет запасы сжатого воздуха. Новожилов сидит на разножке, записывая что-то в свой блокнот. Башкинов, склонившись над картой, рассчитывает курс предстоящего отхода. Леднев стоит у турбонасоса, ямочек на его щеках не видно: они появлялись только при радостных событиях.
Мой взгляд останавливается на старшине 2-й статьи Иване Николенко. Он пользуется на лодке всеобщим уважением. Электромоторы, управляемые старшиной, только что работали с невероятной перегрузкой. Но и теперь они готовы к действию. Николенко сидит на корточках и жадно, открытым ртом, глотает воздух. По его судорожно вздымающейся груди я подсчитываю число вдохов в минуту, получается 45 — многовато.
Да, дышать трудно. Процент кислорода в отсеках мизерный. Мы уже шестнадцать часов под водой, да еще три впереди. Может быть, дать кислород, пусть люди вздохнут? Нет, рисковать нельзя! Если всплыть нынче не удастся, нам придется еще сутки быть под водой, до следующей ночи. Как жаль, что на лодке нет заместителя по политчасти. Его слово и пример так нужны теперь людям.
Из пятого отсека обращается кок Алексей Ильюшин — просит разрешения прийти в центральный пост. Получив «добро», он приоткрывает дверь и просовывает голову: