В чужих не стрелять
Шрифт:
— Что ж, сударь… — Голос Тиргина дрогнул, в нем появилась хрипотца. — Что ж, сударь, я подумаю.
— Чтобы облегчить себе задачу, воспользуйся моим абонементным ящиком на центральном почтамте, его номер — девятьсот девятнадцать. Интересующее меня отправление ты должен опустить туда сегодня же, иначе будет поздно. Повторяю: номер ящика девятьсот девятнадцать.
— Сударь, я подумаю.
— Мы, а значит, ты — перед последней чертой. Думать уже некогда. Итак, девятьсот девятнадцать, жду.
Вечером, войдя в зал центрального почтамта, Пластов
«Юридическая контора Трояновский и Андерсен», С. И. Трояновскому.
Милостивый государь Сергей Игнатьевич! Настоящим доводим до Вашего сведения, что на Ваше имя в нашем банке открыт счет №808901. С глубочайшим почтением, искренне Ваш В. В. Алтухов (подпись заместителя председателя правления банка). Июня 12-го лета 1912. С.-Петербург.
22
Вернувшись домой, Пластов потрогал кофейник — он был теплым. Скорее всего постаралась Амалия Петровна. Налил кофе, отхлебнул, повернулся — и в дверях кухни увидел высокого человека со светлыми усиками и прищуренными голубыми глазами. Опущенная правая рука — с револьвером. Вот рука чуть приподнялась:
— Спокойно, господин Пластов. Не делайте лишних движений. И вообще делайте их как можно меньше.
— Кто вы такой? По какому праву вы в моей квартире?
Усмехнулся — углом рта:
— Вопросов задавать не нужно, их буду задавать я. Иначе не исключено, что я выпущу вам пулю в живот. Понимаете? Не слышу ответа? Повторить еще раз?
Что там ни говори, под дулом револьвера стоять неприятно. Особенно когда у человека такие глаза.
— Понимаю. Что я должен делать?
— Сначала поставьте стакан. — Проследил, как стакан опустился на стол. — Вот так. Теперь отойдите к тому стулу. Сядьте.
Пластов сел. Подтянув к себе стул, человек уселся напротив, у входа в кухню. Одет в серую тройку, на голове английское кепи, все сходится с рассказом Хржановича — типичный петербургский гуляка. Смотрит не отрываясь, руку с револьвером положил на колени.
— Господин Пластов, если вы будете благоразумны, я сохраню вам жизнь. Надеюсь, вы дорожите жизнью?
Пластов не ответил, поневоле покосившись на телефон. Человек рассеянно перехватил взгляд, вздохнул.
— Шнур я обрезал на всякий случай, чтобы нам не мешали. Уверяю: если вы ответите на мои вопросы, вы сможете позвонить. И вообще жить как вам хочется.
— Что вам угодно?
— Прежде всего, г-н Пластов, я очень хотел бы знать, на кого вы работаете?
— Не понимаю. Я юрист.
— О, господин Пластов, не утомляйте меня. Вы можете
— Повторяю, я юрист, уже двенадцать лет состоящий в коллегии юристов. На кого я могу работать?
Человек повел подбородком, будто сдерживая зевоту.
— Именно это меня и интересует. Так на кого же?
По повадкам и по всему остальному — именно этот человек следил за ним на Съезженской. Тогда он вышел от Вологдина, сегодня был у Субботина. Может быть, здесь есть какая-то связь? Очень может быть, у Субботина он был и в тот день, когда подъезжал черный «фордзон». Вдруг, оскалившись, человек стукнул кулаком по столу, заорал:
— На кого, черт возьми? Отвечай, мерзавец, или я продырявлю тебя к чертовой матери! — Медленно поднял револьвер, прицелился. — Ну? Считаю до трех! Раз…
Похоже на игру, но рот все равно наполнился слюной. Черт его знает, вдруг выстрелит… Выдавилось само собой:
— Подождите. — Надо сообразить, быстро сообразить, какая связь между Субботиным, Волошиным и этим человеком. — Подождите, давайте поговорим спокойно.
— Два… Не желаю говорить спокойно…
— С чего вы взяли, что я на кого-то работаю? Разве я давал повод? — Вдруг, удивляясь самому себе, крикнул: — Да подождите же!
Странно, это подействовало — человек опустил револьвер. Будто боясь, что он передумает, Пластов повторил:
— Действительно, какой я вам дал повод подозревать меня?
Смотрит, изучая.
— Повод? Да ты, негодяй, дал тысячу поводов. Какого черта ты суешь нос не в свои дела? Занимаешься защитой фирмы Глебова — так занимайся! — Ствол снова приподнялся. — Не-ет, мерзавец, я хорошо вижу, что тебе нужно… Хорошо… Ты думаешь, ты безнаказан — ну так знай, я стреляю без промаха… — Вот это да, палец на крючке дернулся, он сейчас выстрелит. — Последний раз, чтобы спасти свою продажную шкуру, отвечай, кто тебе платит?
Кто же это может быть… Немцы? Нет, не похоже. Наша контрразведка? Тоже вряд ли, они действуют по-другому. Человек оскалился.
— Встань! Встань и повернись к стене!
Пришлось встать и повернуться к кухонной полке. Сзади раздался смешок:
— Молись. Молись своему богу.
Неужели выстрелит? Сзади неясное движение, шорох. Короткий и очень знакомый звук. Курок? Нет, конечно, это дверь. Постояв немного, Пластов повернулся — никого. Ушел? Как будто, по крайней мере, здесь, в квартире — тишина.
Вернулся на кухню, потрогал недопитый стакан — он еще не остыл. Машинально отхлебнул, сел, попытался вспомнить все, что услышал. На кого ты работаешь… Занимаешься фирмой Глебова — так занимайся… Ты думаешь, ты безнаказан… Кажется, связь есть не только между посещениями Субботина и Вологдина, но и между этими вопросами. Хорошо, утром он эту связь выяснит.
23
В десять утра Пластов подъехал к дому Субботина. Поднялся, позвонил, открывший дверь хозяин приветливо улыбнулся: