В чужих не стрелять

Ромов Анатолий Сергеевич

— Признаться — не очень доволен. Боюсь, его придется уволить.

— Понятно. Хотя мне кажется — провинность не очень большая.

— Ну… за ним могут быть другие провинности. Которые он скрыл.

— Ясно. Хорошо, шеф, как скажете. Сообщить о вашем решении в контору?

— Сообщите. И немедленно. И попросите… сделать все без шума.

— Ясно, шеф. Всего доброго.

— Всего доброго.

Господин Экберг выдернул штекер. Снял наушники, спрятал в чемоданчик. Кашлянул:

— Вот и все, барышня. Желаю приятного дежурства. Что касается мелких поломок — они

исправлены. Имею честь кланяться.

Барышня, соединявшая в этот момент двух абонентов, мило улыбнулась.

Выйдя на улицу, господин Экберг сделал несколько шагов и остановился на краю тротуара. Почти тут же к нему подъехало элегантное ландо с поднятым верхом. Если бы нашелся чудак, который седьмого июня ночью находился в центре Голодая и не спал, он без труда узнал бы экипаж, подъезжавший в ту ночь к Натальинской ферме. Господин Экберг без слов вскочил в ландо. Влекомая чистокровным рысаком пролетка неспешно двинулась по мостовой. В ландо находились двое мужчин в идеально сшитых фрачных парах те же, что ночью седьмого июня бросили в болотную лужу бесчувственное тело Ермилова. Более молодой сидел впереди с вожжами в руках. Его старший партнер разместился сзади, иод навесом. Экберг, усевшийся рядом с ним, сказал по-немецки:

— Он едет на Моховую, два. К адвокату. Уже едет.

— От куда он едет?

— С Васильевского острова. Судя по разговору, городским транспортом. У адвоката он обещал быть минут через сорок.

— С шефом говорили?

— Да. Шеф сказал — мальчишку надо убрать. Желательно без шума. И срочно.

— Что еще вы узнали из разговора мальчишки и адвоката? Мальчишка взволнован?

— Не очень. Считает, ему все сошло. Потом, он надеется на свой револьвер.

— Ну а адвокат? Как он, настороже?

— Говорил он взволнованно. Сказал: будет ждать мальчишку у себя в квартире. Звонок в квартиру должен быть условным: один короткий, один длинный. Как… сможете?

— Постараемся. Вам же, наверное, лучше сейчас сойти.

— Конечно.

Экберг подождал, пока ландо притормозит. Спрыгнул и затерялся среди прохожих. Сидящий впереди повел вожжами, и рысак устремился вперед. Минут через десять, подъехав к Моховой, сидящий на облучке молодой человек во фраке натянул вожжи, и ландо с двумя седоками остановилось. Рысак дернул шеей, застыл, ослабив одно колено. Впереди, метрах в двадцати, был хорошо виден подъезд Пластова. Сидящий сзади сказал тихо:

— Насколько я помню, у адвоката четвертый этаж. С пролетом.

— Довольно глубоким, — добавил молодой.

— Именно. Действуем так: я прохожу на пятый этаж. Ты дежуришь здесь. Как только мальчишка войдет в подъезд — пойдешь за ним. У четвертого этажа попробуй его отвлечь. Но не раньше. Ясно?

— Ясно. Ну а вдруг какая-то неожиданность?

— Например?

— Например, мальчишка уже там?

— Его там не может быть. Потому что он едет городским транспортом. И будет не раньше чем минут через двадцать.

— Ну а вдруг адвокат не вовремя откроет дверь?

— Не откроет. Он ведь назначил мальчишке условный звонок. Значит, будет сидеть в квартире, пока этот звонок не услышит. — Помолчал. — Меня больше волнует другое.

— Что?

— Револьвер. Того, что он в нас попадет, я не боюсь. Стрелять мальчишка не умеет, это ясно. Но если на лестнице начнется пальба… Сам понимаешь.

— Понимаю. Думаю все же, выстрелить он не успеет.

— Хорошо бы. Ладно, я пошел.

Сойдя с пролетки, старший не спеша пошел по тротуару. Вошел в подъезд.

Убедившись, что немногочисленные прохожие не обращают на пролетку никакого внимания, оставшийся на облучке достал складную пилочку. Со скучающим видом занялся подравниванием ногтей, незаметно поглядывая по сторонам.

Он не прервал своего занятия и тогда, когда увидел торопливо идущего к подъезду Хржановича.

Лишь когда Хржанович вошел в подъезд, молодой быстро спрыгнул на тротуар. И через несколько секунд вошел туда же.

30

От Васильевского острова до Фонтанки Хржанович был готов подозревать, слежку со стороны любого пассажира, вошедшего в трамвайный вагон.

Тем не менее путь, за время которого он нарочно сделал две пересадки, прошел спокойно. Сойдя у цирка Чинизелли, Хржанович внимательно осмотрелся. Вместе с ним из трамвая сошли пожилая бонна с ребенком, господин в котелке и мастеровой в поддевке. Подождав, пока они разойдутся, Хржанович двинулся к Моховой. Подумал: может, он зря нагоняет страх? Конечно, директора фирмы «Шуккерт и К°» он напугал изрядно… сунув ему револьвер в живот… Но когда он вышел из конторы и потом, после того как часа два просидел у приятеля, он может ручаться, хвоста за ним не было. Впрочем, все равно надо соблюдать осторожность. Полностью спокоен он будет, лишь когда войдет в квартиру адвоката.

Перед тем как войти в знакомый подъезд, Хржанович осмотрелся. Несколько прохожих неторопливо идут по своим делам. Дворник подметает тротуар. Неподалеку от подъезда Пластова стоит щегольский экипаж. На облучке — человек во фраке. Судя по позе, этот человек целиком поглощен своими ногтями. Нет, ни идущие по своим делам прохожие, ни этот человек на облучке, ни тем более дворник опасности представлять не могут. Что ж, слава богу. И все же надо проверить, не ждет ли его кто-нибудь в подъезде.

Хржанович вошел в подъезд. Прислушался: тишина. Посмотрел наверх, в пролет — как будто на лестнице никого нет. Во всяком случае, ни звука. Да, он явно перестраховывается. Ясно же, ни одна живая душа, кроме Пластова, не может знать, где он, Хржанович, сейчас находится.

Ступив на лестницу и пройдя полпролета, Хржанович услышал, как внизу скрипнула дверь. Продолжая подниматься, посмотрел вниз: вслед за ним, изучая на ходу какую-то бумажку, идет человек во фраке. Кажется, это тот самый, что сидел на облучке. Видимо, на бумажке написан адрес. Вообще-то внешне чловек выглядит вполне прилично. Довольно молод. Респектабелен. По лестнице идет не спеша, на Хржановича не обращает никакого внимания. К тому же совершенно непохож на «блондина с голубыми глазами», пытавшегося терроризировать Пластова.