В чужом доме
Шрифт:
Морис ногою подтолкнул Жюльена. Старуха отпила полстакана белого вина и снова стала есть, широко разевая рот. Видно было, как во рту у нее переворачивается белое месиво. Продолжая жевать, она без умолку говорила, брызгая на стол слюной. Перечисляла утренних покупателей, беспокоилась о больном кролике, говорила Морису, чтобы он не горбился, или Клодине, чтобы та держала вилку изящнее. И все время поглядывала на Жюльена, который ел, опустив глаза в тарелку. Перед десертом хозяин вышел из-за стола. Он уезжал на машине в Шалон посмотреть матч регби.
— Не
Он посмотрел в зеркало, провел рукою по лысине, закурил небольшую сигару и вышел через кондитерскую.
Старуха свернула новую сигарету и закурила, закрыв глаза. Ее руки опирались о край стола. Пирог был съеден в молчании. Сонливость, заполнявшая цех ранним утром, казалось, проникла и сюда: она поднималась с пола, просачивалась между мебелью, давила на руки и на ноги, сковывала движения.
Первым встал Виктор, Морис последовал его примеру и тронул Жюльена за плечо.
— Идешь? — спросил он.
Жюльен пошел за ними.
— Далеко не уходите! — крикнула им вслед госпожа Петьо. — Быть может, опять придется съездить в город.
Наверху Виктор начал переодеваться, а Морис развернул газету. Жюльен прилег на кровать и тут же заснул.
15
В понедельник утром, когда мастер вошел в спальню, Жюльен открыл глаза, потянулся и некоторое время лежал неподвижно, не в силах стряхнуть сон.
— Ну и вид у тебя! — воскликнул мастер.
Виктор расхохотался.
— В жизни не видел, чтобы кто-нибудь так спал!
Морис тоже проснулся и сел на кровати.
— Да, спал он без задних ног, — заметил он.
— А когда лег? — спросил мастер.
— Сразу после обеда, в половине третьего.
Мастер покачал головой.
— Ну, приятель, ты у нас молодец, — проворчал он.
Лишь теперь Жюльен заметил, что спал, не раздеваясь.
— В четыре часа, — рассказывал Виктор, — хозяйка зовет его, чтобы послать в город. Будим его, трясем — ничего не помогает. Пришлось ехать Морису, а я вышел погулять. В шесть часов опять хотели его поднять: пора было разжигать печь, но он и тут не шелохнулся. Хозяйка пришла узнать, в чем дело. Посмотрела и говорит: «Оставьте его в покое, поднимется к ужину, когда захочет есть». А он опять не поднялся, добудиться было невозможно. Лежит себе, как бревнышко, и все тут!
— Не может быть! — в ужасе пробормотал Жюльен.
Все рассмеялись.
— Спроси хозяина, если не веришь, — ответил Морис. — Когда он вернулся с матча, то приходил сюда. Уж он и тряс тебя, и спрашивал, не хочешь ли поесть! Ты даже глаз не открыл, только хрюкал, как поросенок. Тогда хозяин сказал: «Пусть дрыхнет, снимите с него башмаки да укройте как следует». Мы тебя укрыли, а ты так ни разу и не проснулся.
Хозяин, придя в цех, все утро подтрунивал над Жюльеном. Он тоже ни разу не видел человека, который бы столько
Наконец, исчерпав тему, хозяин стал рассказывать о воскресном матче регби. Он болел за команду Шалона. В этот раз шалонцы победили парижан со счетом 15: 5, а результат должен был засчитываться в соревнованиях на первенство страны.
Рассказывая, господин Петьо все более оживлялся. Он расхаживал между разделочным столом и печью, отчаянно жестикулируя. От резких движений его круглое брюшко ходуном ходило под курткой.
Несколько раз мастер прерывал его, напоминая:
— Хозяин, печь!
И тот стремительно бросался к печи, вынимал подгоревшие рогалики и бриоши.
Затем господин Петьо сходил за утренней газетой. Раскрыв ее на спортивной странице, он разложил газету возле противней на столе и стал читать заголовки. Иногда он прерывал чтение, чтобы задать вопрос или прокомментировать прочитанное. Потом он перешел к статьям. Хозяин увлекся, он читал газету то про себя, то вслух, выкрикивая отдельные фразы. Все молча работали. Мастер изредка поддакивал хозяину, время от времени напоминая ему о печи. Тем не менее через некоторое время запах горелого разнесся по комнате. Первым это заметил помощник.
— Яблочное пирожное, — определил он.
— А, черт! — крикнул хозяин, бросаясь к печи.
Едва он открыл ее, как оттуда вырвалось целое облако дыма. Господин Петьо взял лопату и вытащил пирожные — они были почти такие же черные, как и противни.
Хозяин разразился бранью. Мастер обернулся, посмотрел и, переждав, пока наступит пауза, тихо заметил:
— Слоеного теста больше нет.
Господин Петьо взглянул на часы, пожал плечами и направился к выходу, крикнув:
— Поздно переделывать. Сожрут что-нибудь другое. Осточертело мне все это! Черт бы их побрал совсем!
Дверь за ним захлопнулась, но и со двора продолжала доноситься его ругань. Уходя, взбешенный хозяин не закрыл дверцы печи, а лопату оставил на плите. Мастер, наводя порядок, недовольно ворчал:
— То Гитлер, то Муссолини, а то спортивные соревнования. Всегда найдет, о чем поболтать. Если бы мы так работали!
Виктор, ухватив огромный нож и скалку и размахивая ими над головой, пустился в пляс, исполняя африканский танец вокруг противней со сгоревшими пирожными.
— Да здравствует Негус! Да здравствует черное войско Негуса! — вопил он диким голосом. — Когда черным-черно, аж дым валит, значит, готово — испеклось!
Мастер пнул его в зад.
— Гогочи, гогочи. Но если хозяйке понадобится яблочное пирожное, хочешь не хочешь, придется готовить тесто, — предупредил он. — Ты его и сделаешь, весельчак.
Жюльен и Морис рассмеялись, да и мастер наконец не выдержал и захохотал. Когда Виктор окончил свою пляску, мастер приказал:
— Выкинь этих негритосов в угольный ящик.
Остальная часть дня прошла сравнительно спокойно. Жюльена почти не посылали в город, и он вместе с Морисом мыл ледник и квашню.