В чужом небе
Шрифт:
Тут и гадать нечего, я ему совершенно не понравился. Но мне в тот момент было абсолютно наплевать.
Когда нестроевые погрузили наконец в вагоны всех коней, дали команду и народармейцам. Однако те не спешили, докуривали себе и допивали чай из котелков, пользуясь тем, что кипятка было вдоволь. Да и подышать хотя бы относительно свежим воздухом перед долгой тряской в набитых вагонах хотелось всем. Тем более что спешки никакой не было. Паровозная команда только бралась за дело.
Оцепление однако убирать не спешили. Многочисленные скопившиеся на перроне мешочники заволновались, понимая, что поезд скоро уйдёт и места им в нём не достанется. Они начали напирать
– Хотел я по-хорошему, да видать не судьба, - буркнул Твердило себе под нос, а после достал из деревянной кобуры свой угловатый пистолет имперского производства и трижды выстрелил в воздух.
– Стрелки!
– крикнул так громко, что у меня чуть уши не заложило.
– Карабины наизготовку... Бери!
Его бойцы явно привычные к такому повороту событий тут же перехватили оружие. Стволы теперь глядели прямо в лица мешочников. Толпа притихла, и больше никто не лез на оцепление.
– Побаловали и хватит!
– гаркнул Твердило во всю мощь лёгких.
– Ежели кто на нас сейчас снова буром попрёт, не взыщите. Прикажу дать залп! А там уж кто правый, кто виноватый пуля разбирать не станет. Места в эшелоне нет для вас, паразитов. Проваливайте!
Почти сразу следом за этим машинист дал гудок. Поезд был готов к отправлению. Последние народармейцы быстро запрыгивали в вагоны, бросая под ноги недокуренные самокрутки и выливая остатки чая из котелков. Отошли практически в боевом порядке к платформам стрелки железнодорожной охраны. И я вместе с ними.
Следом за Твердилой я забрался на первую платформу. За нами убрали лесенку и закрыли небольшую дверцу в броневом щите, прикрывавшем её. Поезд дал ещё один гудок, толкнулся вперёд, отчего все внутри платформы едва не попадали, и медленно покатил вперёд, постепенно набирая скорость.
Так мы и катили почти без происшествий до самого Хаджитархана. Это путешествие на поезде оказалось немного менее комфортным, чем прошлое, однако куда более быстрым. Военный эшелон пропускали вперёд на всех стрелках. Не было никакого томительного ожидания на каждом разъезде, как в прошлый раз. Останавливались мы только для того, чтобы пополнить запас угля да залить новую порцию воды в котёл паровоза. А примерно на полпути к Хаджитархану поменяли паровоз вместе с командой.
Почти на всех станциях творилось неизвестно что. Толпы мешочников пытались осаждать эшелон. Всем хотелось как можно скорее отвезти свои товары в город, чтобы продать их там как можно дороже. К зиме продукты в Хаджитархане всегда резко поднимались в цене. До тех пор пока Итиль не вставал прочно и по его льду на санях в город не устремлялись те же мешочники да и просто крестьяне из всех ближних и дальних деревень.
– И приходилось оружие в дело пускать?
– спросил я на очередной станции у Твердилы.
– Был раз, - мрачно ответил он.
– Толи тупые все были, толи пьяные, толи с головой у всех у них плохо было. Мы тогда даже в воздух дали предупредительный залп. Не помогло. Пришлось прямо в толпу палить.
Было видно, что вспоминать те события командиру крайне неприятно. И развивать эту тему я не стал.
Твердило вообще оказался хорошим человеком. Он легко перешагнул через первую неприязнь ко мне, и мы общались вполне нормально. Закадычными друзьями, естественно, не стали, однако обычного пренебрежения стражами, которое часто встречалось среди кадровых военных,
Мы почти всё время проводили на передней платформе. Во время движения поезда стрелки на ней разводили огонь, чтобы приготовить еду. Кругом ведь сплошной металл и никакой опасности, что загорится что-нибудь не то, не было. А дровами запасались на каждой остановке. Народармейцам в вагонах приходилось куда хуже - им оставалось довольствоваться холодными пайками, пока поезд двигался. И только на остановках они получали горячую пищу и могли набрать кипятка для чая.
– Набрали народу, - сказал мне на одной из спокойных станций Твердило, - и всех везут прямо на Хаджитарханский фронт. Когда я в последний раз слушал сводку, он был уже в полусотне вёрст от города.
– Близко бейлики подошли, - протянул я. Для меня новость эта стала настоящим шоком, хотя я и старался этого не показать. Ведь когда я уезжал из Хаджитархана в столицу, в городе даже канонады слышно не было.
– Они рвутся к бадкубинской нефти. Та нужна их союзникам из Блицкрига. Да и самой Порте бы не помешала. Возьми они Бадкубе и уже совсем по-другому смогут говорить с блицкриговцами. Вот прут орты за ортами на Красный город. Почти взяли его в кольцо. Но города им не взять пока идут поставки отсюда, по Итилю и дальше через Сихай-море. Если князья Великой степи возьмут Хаджитархан, поставки прекратятся и Бадкубе останется сам по себе. А тогда он вряд ли долго продержится.
– А как же котсуолдская эскадра, что стоит в Бадкубе? Вряд ли наши союзники так вот запросто дадут бейликам захватить источник нефти.
– Союзники - сволочи, - решительно высказался Твердило.
– Ты, верно, не слышал про их бег к морю? Отступают на всех фронта на Континенте. Блицкриговцы уже маршируют по Нейстрии, а котсуолдские полки спешно покидают страну. В небе-то они может и хороши, да война делается не там, а на земле - в окопах. А на земле против Блицкрига и его союзников остался, почитай, один только Урд наш, да ещё Империя. Те дерутся славно, но их, всё равно, Блицкриг бьёт. А как добьёт окончательно, так за нас примется. В том же Прияворье. Со всех сторон на нас насели, сволочи.
Положение, и правда, у нас складывалось весьма тяжёлое. Если не сказать хуже. Тысячами гибли народармейцы на фронтах, в которые превратились границы Народного государства. Бейлики и князья Великой степи кидали в горнило войны всё больше и больше своих людей. А ведь нам ещё надо было противостоять Блицкригу на западе. Именно там дрались почти все легендарные командармы Народной армии, такие как Бессараб и Будиволна. На юге и востоке же приходилось воевать куда менее именитым военачальникам. И пока всё, что они могли, это сдерживать бешеный натиск Бейликской порты и князей Великой степи.
В то же время Нейстрия была почти разгромлена. Армия Блицкрига стояла на подступах к её столице. Котсуолдцы же оказались не самыми лучшими вояками, когда дело касалось драки в окопах, а не в небе, где им не было равных. Но, как правильно сказал Твердило, война делается именно на земле, в грязных и вшивых окопах. Ими сейчас снова был перекрыт весь Континент и западная граница Народного государства.
За такими вот невесёлыми разговорами мы коротали длинную дорогу до Хаджитархана.
В самом Хаджитархане мне надо было держаться тише воды, ниже травы. Где бы меня стали искать, может, и не в первую очередь, но всё же, так это в городе, который я знал вдоль и поперёк. Да и друзей-товарищей по службе у меня тут осталось достаточно. По той же причине я не отправился к ним за помощью.