В чужом небе
Шрифт:
Я не знал, сколько времени прошло после нашего неудачного нападения на дом инспецов. Не знал даже - день сейчас или ночь. Я открывал глаза, когда просыпался, но не видел ничего. В какой-то момент мне показалось, что я ослеп. Но, к счастью, это оказалось не так. Как-то раз через плотную ткань, в которую меня запеленали как младенца, пробился луч света. Ничему я не радовался так сильно, как этому лучику.
Мне не давали ни еды, ни воды, но мой организм не требовал их. Мне не приходилось и справлять нужду. Хотя я был уверен, что в пути мерно покачивающейся повозке провёл уже несколько суток.
Лишь
Так продолжалось до тех пор, пока однажды меня не разбудили выстрелы.
Покачивание прекратилось. Выстрелы звучали всё громче. Палили часто и густо, расстреливая патроны пачками. Раздалось конское ржание. Я различил хлёсткие удары винтовок и рявканье больших пистолетов имперского образца. Им подгавкивали револьверы. Кто одерживает верх в этой схватке, я, конечно же, не мог понять. Но, думаю, очень скоро узнаю это. А может быть, и нет.
Мне, если честно, было на это наплевать. Вряд ли, победа одной из сторон в бою скажется положительно на моём положении. В лучшем случае, путь продолжится снова, вернётся прежнее мерное покачивание. В худшем же, меня вытряхнут из повозки. А что будет дальше, я предпочитал не загадывать.
Но вот стрельба, наконец, стихла. Прошло ещё совсем немного времени, и кто-то принялся рыться в повозке, где лежал я. Не прошло и пяти минут, как толстое покрывало отбросили в сторону. В глаза мне тут же ударил яркий солнечный свет. Первым моим порывом было вскинуть руку, чтобы защитить от него глаза. Однако я подавил его. Мне совсем не нравилось лицо того, кто склонился надо мной.
Лицом, собственно, это называть можно было с большой натяжкой. Чем-то оно напоминало физиономию Озо, но было куда уродливей. Часть его скрывали несколько небольших металлических пластин, полностью закрывающих нос, рот и крепящихся к скулам. Чем-то эта конструкция напоминала газовую маску имперских штурмовиков, которых я видел в комплексе на Катанге, только каким-то образом вросшую прямо в голову. Сама голова была совершенно лысой и бугрилась какими-то мерзкими шишковатыми наростами.
Он прохрипел нечто неразборчивое, а после схватил меня обеими руками и рывком вытащил из повозки. Меня легко поставили на ноги. Однако те отказывались держать меня. Я хотел было схватиться за борт телеги. Однако снова подавил это желание. Пока мне выгодно было прикидываться трупом. И, похоже, мне это неплохо удавалось.
Я повалился спиной в ледяную грязь, головой стукнувшись о тележное колесо. Самое удивительное, что мне вовсе не было холодно. Я ощущал грязь вокруг себя. Понимал, что она жутко холодная. Однако никакого дискомфорта не испытывал. Это удивило меня, но не более того. В тот момент мне не стоило отвлекаться на подобные вещи.
Лысый снова подхватил меня обеими руками. Поставил на ноги. Теперь он придерживал меня, не давая упасть, что стоило ему известных усилий. По крайней мере, руки у него были заняты. Я успел как следует разглядеть их обе. И если в правой ничего примечательного не было, разве что ногти великоваты, то левая - совсем другое дело. Кисть её выглядела просто ужасно, будто лысый только что покопался ею в чьих-то внутренностях. Ногти ещё длиннее, чем на правой, и больше напоминали когти какого-то хищного животного. Сейчас они больно впивались мне в плечо. По коже моей стекали струйки крови.
Лысый обернулся за спину и хриплым карканьем, которое и отдалённо не напоминало человеческую речь, подозвал кого-то. Сейчас лысый загораживал мне весь обзор, я видел только его голову в шишковатых наростах.
– Думаешь, это он?
– раздался голос из-за спины лысого.
Лысый прокаркал нечто условно утвердительное.
– Покажи.
Лысый сдвинулся в сторону. Теперь я увидел лицо нестарого ещё человека, отмеченное длинным шрамом, уродующим лоб и правую щёку. Из-под кожаной фуражки командира отряда ЧОН выбивался длинный чуб светлых, но уже украшенных сединой волос.
– По запаху ты его нашёл, что ли, - буркнул себе под нос чоновец. Он понимал, что добиться ответа от лысого он всё равно не сможет.
– Раскопал среди всего барахла, которое на него накидали?
Лысый медленно кивнул и каркнул ещё что-то.
– Да брось ты его, - махнул на меня рукой чоновец.
– Не видишь что ли, мёртвый он. Пускай валяется, пока мы костёр разжигаем.
Почему-то именно фраза про костёр мне не понравилась сильнее всего. Именно она подтолкнула меня к действию. Каким-то образом я понял - жечь на этом костре будут меня. Ведь не зря же зачем-то охотились за телегой, в которой я провёл столько времени.
На поясе у лысого висел боевой нож. Он уже достаточно расслабился, считая меня трупом, чтобы я мог выхватить его. И я сделал это! Пальцы мои сомкнулись на рукоятке. Я выдернул нож и тем же движением полоснул наотмашь лысого. Понимал сразу, вряд ли сильно сумею ранить его, но всё же. Заточенное до бритвенной остроты лезвие распороло толстый плащ лысого - на меня брызнула кровь.
Лысый и не подумал отпускать меня. Наоборот, он крепче вцепился в мои плечи обеими руками. Я ощутил рвущую боль в правом плече, где теснее смыкались длинные ногти красной руки.
Я изо всех сил врезал врагу коленом в пах, но тот никак не отреагировал на этот удар. Он навалился на меня всем своим немалым весом, клоня меня к земле. Как будто хотел вдавить меня в ледяную грязь под ногами.
Нашу возню скоро должны будут заметить остальные - значит, с лысым мне надо разобраться как можно скорее.
Я оттолкнулся спиной от тележного борта. Сжал рукоятку ножа как можно крепче. И всадил его клинок в живот лысому. На всю длину. Это заставило его оторвать руки от меня. Он попытался перехватить своё же оружие, распоровшее ему кишки, но было поздно. Я вцепился в нож обеими руками и потянул его вверх, вскрывая ему живот. Он хотел схватить меня за запястья, но я снова опередил его. Отпустил нож, глубоко засевший в его животе, и изо всех сил врезал кулаком в лицо.