В дебрях бескрайних

Лекомцев Александр

Герасим Хлопко: – А ты, дорогая, не переигрываешь?

Варенька-Тваренька: – Чего мне переигрывать? Говорю, как есть.

Герасим Хлопко: – Мне тоже скрывать нечего. Я сейчас пришёл ни к тебе, а к мамке твоей. Чего к тебе-то? К Радмиле я.

Варенька-Тваренька: – То ко мне, то – к моей матери. Какой сексуальный старик!

Герасим Хлопко: – Какой я тебе старик! Мне всего пятьдесят два года.

Варенька-Тваренька: – Во-первых, я тебе никакая не Тваренька, а Варвара меня звать. Это, во-первых. А во-вторых… Во-вторых,

я с тобой иногда кувыркаюсь только для того, чтобы ты мамашу мою к себе в дом перетащил. Ведь вдовец же. А дом у тебя большой. Мы же договаривались. Там с ней и занимайтесь сексом.

Герасим Хлопко: – Я сам решу, Тваренька, с кем, где и когда мне заниматься сексом. А насчёт дома своего я передумал. Переберусь к вам. Сразу две жены – мама и дочка, и обе молодые. Ха-ха-ха!

Варенька-Тваренька: – А что, твой дом, Хлопко, пустовать будет?

Герасим Хлопко: – Не опасайся нисколько. Пустовать не будет. Сын мой Олежка с женкой приедет с южных мест. А я вот – с вами. Кое-когда и он к вам забежит. Неужели вы славному хлопцу откажете? Нет, не откажите. Вы же доселе никому не отказывали.

Варенька-Тваренька (суёт ему кулак под нос): – Вот тебе пряник под шнобель, а не дом наш! Выкуси! Сраный старпёр!

Герасим Хлопко (делает шаг назад): – Ты это брось, Тваренька! Брось!

Варенька-Тваренька: – Тебе не стыдно было на меня ложиться? Я ведь тебе почти во внучки гожусь.

Герасим Хлопко: – Ты обалдела? Ты же меня на себя сама затащила. Не шибко-то я хотел с… тобой. Опасно. Всякие болезни. Ну, а потом уж само собой и пошло. То ты, то твоя мама. Мне она больше нравится. Злая в постели и умелая.

Варенька-Тваренька: – Я вот своему жениху, Герману, скажу, что ты меня изнасиловал. Он тебя в землю зароет. Гера – парень крепкий, спортсмен и военный.

Герасим Хлопко: – Так и говори ему, что хочешь. У меня тоже язык имеется. Если я ему всё правильно объясню, то не будет у тебя в мужьях старшего лейтенанта нашей доблестной армии. Не будет.

Катюха: – Ладно. Пока замяли этот разговор, старый хрыч. Но маму ты мою к себе в дом заберёшь. Понял?

Герасим Хлопко: – И не подумаю. Хочет мужика, пусть ему жильё и предоставляет. А нет, так и не надо.

Варенька-Тваренька: – Не переживай! Я найду, Герасим Хлопко, возможность объяснить тебе, что ты не прав.

Герасим Хлопко: – А что папаню своего уже отправила, что ли?

Варенька-Тваренька: – Куда?

Герасим Хлопко: – Туда! Что глупая совсем? За забор или, в крайнем случае, на тот свет. Однако нет. Видел я его. Он со своей бичихой Катюхой куда-то лыжи навострил.

Варенька-Тваренька: – Что мелешь-то, Гераська? В путь-дорогу отправим. А про тот свет я ничего не знаю.

Герасим Хлопко: – Вот-вот, я, как раз, тебе и сходу поверил. Обе – зуботехники, медики. Месяц тому назад Захар по траве неделю ползал. Но выжил. Что-то подсыпали ему

в пиво или в чай.

К ним подходит Радмила Вольфовна.

Радмила Вольфовна: – Что шумим? Кому-то зубы надо вырвать или что-нибудь другое удалить?

Варенька-Тваренька: – Ему и удаляй, мама. Совсем распустился.

Герасим Хлопко: – Да я, Радмила, ничего. Накинулась на меня твоя Тв… Варенька. Настроение, видать, плохое.

Радмила Вольфовна: – Уговорил, Герасик. Пойдём к тебе в дом на часок-другой (Вареньке-Твареньке). Надеюсь, ты, доченька не будешь против?

Варенька-Тваренька: – Я только «за»! Тем более, сейчас ко мне Герман подойдёт.

Герасим Хлопко: – Вот всё и по-мирному. Пойдём, Радмила! У меня ещё есть борщ. Правда, его немного.

Варенька-Тваренька: – Мама, не ешь у него борщ. Он неделю будет переживать, что ты у него много борща съела.

Радмила Вольфовна: – Не нужен мне его борщ. Да я в курсе, что Герасик у нас очень бережливый.

Герасим Хлопко: – Для вас обоих мне борща не жалко. Даже банку с кабачками открою.

Варенька-Тваренька: – Береги свои кабачки, Хлопко. Скоро ведь сынок приедет с ваших… югов.

Радмила Вольфовна: – Какой ещё сынок, Герасик? Как интересно! Пойдём-ка, Герасим к тебе. Ты мне всё подробно и расскажешь. Как правильно произносить? Ехать на юга или в юга?

Герасим Хлопко: – Только не надо подкалывать. Пойдём уж, Радмила! У меня даже вино имеется. Домашнее, из смородины. Такого ты ещё не пила. Очень и очень особый рецепт.

С позапрошлого года стоит.

Радмила Вольфовна и Герасим Хлопко уходят.

Варенька-Тваренька в гневе стучит кулаком по столу.

Варенька-Тваренька: – Блин, продуманные оба! Что мамаша, что этот Хлопко! Близнецы и братья, твою мать!

Появляется Герман. В гражданском костюме, с цветами. Обнимает её. Дарит цветы.

Варенька-Тваренька: – Спасибо за цветы, Гера! Но тут у нас, в палисаднике, много всяких.

Герман: – Таких нет, милая Варенька. Эти тюльпаны из Голландии.

Варенька-Тваренька: – Если из Европы, значит, я их дома продезинфицирую. Там всякой заразы хватает.

Герман: – Как хочешь, Варя. Ты медик, тебе виднее. Ну, ты какая-то сегодня озабоченная.

Варенька-Тваренька: – Какой ты наблюдательный, мой лейтенант.

Герман: – Прошу заметить, Варя, не просто лейтенант, а старший.

Варенька-Тваренька: – Ну, страшный так страшный. Просто сейчас я разговаривала с этим демоном Хлопко. Так он не хочет брать к себе в дом мою маму. Наглец!