В дебрях бескрайних
Шрифт:
Захар Парфёнович: – Мне надо здесь побыть ещё немного. Пойми, Катя, только по делу. Да, кстати, ключи ты мне вручила. Но куда мне идти? Какие двери открывать?
Катюха: – Совсем рассеянной стала с этой беготнёй по инстанциям. Записывай! Диктую адрес!
Захар Парфёнович: – Катюха, я и так его запомню. Проблем с памятью у меня нет.
Катюха: – Знаешь, где улица Семёнова находится?
Захар Парфёнович: – Конечно! Две остановки отсюда на автобусе или троллейбусе, а на трамвае три или
Катюха: – Тоже имеются. Я ведь работала грузчиком на овощной базе. Получила расчёт. Слушай! Улица Семёнова, дом пятьдесят три дробь два, квартира – номер двести пятнадцать. Четвёртый этаж. Дом – двенадцать этажей. Запомнил? Если запомнил, то повтори!
Захар Парфёнович: – Сёмёнова, пятьдесят три дробь два, двести пятнадцать. Правильно?
Катюха: – Правильно. Прошу тебя, не засиживайся здесь. Я обитала среди несчастных людей долгое время. Там я кое-что послушала – и смерть, и кровь, и подлость… Ведь они уже тебя дважды пытались отравить. Ты же ползал здесь по кустам. Еле выжил.
Захар Парфёнович: – Катюша, то просто какое-то странное расстройство желудка получилось. Что-то съел не совсем свежее.
Катюха: – Нет, Захар, не просто расстройство. Они знают, что ты, всё равно, подашь на развод. А это значит, что будет и раздел имущества. Они ведь судят по себе. Точно не ведь они не знают, что от всего откажешься.
Захар Парфёнович: – Но я не думаю, что они докатятся до убийства. Не до такой же степени они… гады.
Катюха: – Именно, до такой. Ты пытаешься их понять и оправдать. Ты просто, Захар, совсем другой.
Захар Парфёнович: – Но не до такой же степени они намерены опускаться! Ну, хорошо, буду осторожен. Мне тут просто надо упаковать свои вещи, самые необходимые. Пара чемоданов получится. Потом придётся вызвать и такси.
Катюха (встаёт): – Не затягивай с отъездом отсюда! Не спорь с ними и ничего им не сообщай. Бережёного бог бережёт.
Захар Парфёнович: – Хорошо. Я перестрахуюсь. Уже сегодня к вечеру прибуду на своё новое место жительство. Может быть, явлюсь ровно в полночь, как привидение (встаёт). А ты что, уже уходишь?
Катюха: – Мне надо забежать в следственный комитет, да и в прокуратуру. Я очень хочу, чтобы этих сволочей упекли по… полной программе. Надо будет вернуться и к тем событиям, когда родители пострадавшей девочки в школьном сквере сообразили, что им тоже может грозить уголовная ответственность, если… Одним словом, дел ещё море.
Захар Парфёнович: – Я провожу тебя до остановки.
Катюха: – Хорошо, если бы ты прямо сейчас пошёл со мной.
Захар Парфёнович: – Не волнуйся, Катюха. Я поздно вечером или ночью управлюсь и сразу же буду, как штык, у тебя дома.
Уходят.
Появляется навеселе, слегка покачиваясь,
Радмила Вольфовна: – Может быть, Варя, ну его к черту! Пусть подаёт на развод твой папаша! Отдадим ему положенную третью часть от дома, и пусть катится на все четыре стороны! Мне просто надоела его малохольная рожа.
Варенька-Тваренька: – Я уверена, что он сейчас не слышит нас.
Радмила Вольфовна: – Даже если и не слышит, то мы говорит то, что думаем, то, что надо.
Варенька-Тваренька: – Я в последнее время совсем не могу его переваривать. Устала! Торчит у сараев, возле огорода, как пугало.
Радмила Вольфовна: – Не понимаю, почему ты не нервничаешь, не споришь со мной? Ведь я тебе сказала, что разделим имущество – и пусть катится на все четыре стороны.
Варенька-Тваренька: – Брось, мама! Чего тут понимать, мама? Если мы уж с тобой решили, то надо доводить дело до конца. Папа ведь иногда обожает пиво. Мы по случаю прощания подарим ему полторашку. Не мы, а Герман принесёт и поставит её на стол.
Радмила Вольфовна: – Как получится. Но мы ведь уже дважды это делали. А с него, как с гуся вода. Крепкий.
Варенька-Тваренька: – Теперь не получится. В его организме не останется никаких следов. Сердечный приступ – и всё. Просто, накопившаяся усталость. Чего же тут сомневаться?
Радмила Вольфовна: – Честно сказать, я сама так уже устала от всего этого. Побыстрей бы всё закончилось. Исход один. Но может он и пиво наше пить не станет?
Варенька-Тваренька: – Станет. Никуда не денется. У него своя психология. Своё представление о жизни. Как ни странно, но он-то нам доверяет.
Радмила Вольфовна: – Но не совсем. К вечеру, непременно, он купит пару полторашек пива. Он употребляет не всякое, а только «Золотое солнце». Тихо подменим. Одна из нас его отвлечёт, а другая… подменит бутылку. Не знаю, правда, сможем ли.
Варенька-Тваренька: – Запросто. Он не догадается, что можно что-то подменить. Мудрый, но тут не въедет в тему.
Радмила Вольфовна: – А если он купит не «Золотое солнце», а другое пиво?
Варенька-Тваренька: – У нас, в холодильнике несколько бутылок «Золотого солнца» и, на всякий случай, ещё пять сортов. Пришлось раскошелиться по такому случаю.
Радмила Вольфовна: – А сейчас он нас не слышит?
Варенька-Тваренька: – Исключено. Я проследила. Он на самом деле отправился провожать Катюху к остановке. Галантный и культурный мужчина.
Радмила Вольфовна: – Скорей всего, после этого и отоварится пивом. Штуки три прихватит, если не четыре. Он теперь счастливый. Влюблённый папа и чистый, как неиспользованный кусок туалетной бумаги.
Варенька-Тваренька: – Но, всё равно, скоро вернётся. Здесь не так далеко до остановки и магазина.