В дебрях Центральной Азии
Шрифт:
Когда луна, опустившись, скрылась в пыльном воздухе, проводник остановился, заявив, что в темноте в такой расчлененной местности очень легко потерять дорогу и лучше дождаться рассвета. Мы выбрали ложбину поглубже среди выступов и гребней, уложили верблюдов, забрались между тюками нашего багажа и, укрывшись халатами, заснули.
Такая же местность, то более, то менее сильно расчлененная ложбинами и причудливыми формами, продолжалась еще двое суток. Проводник рассказал мне, что, будучи мальчиком, он участвовал во время дунганского восстания в бегстве детей и женщин таранчей из Хами по Долине бесов в Люкчун. Бежали второпях, без должных запасов, и многие погибли от жажды. Бури до сих пор отрывают в долине скелеты людей, части одежды и обуви, седла.
По рассказам старых людей закрытие старинного
Когда я в течение трех дней познакомился с тем, как глубоко страшные бури изрыли, источили красные породы, выступающие в Долине бесов, я понял, почему ее называют также Сулк-ассар, что значит «фантастический город». Это было нечто совершенно поразительное, трудно описуемое, и я подумал, что если бы нашелся художник, который захотел бы изобразить все формы этого города, ему пришлось бы поработать много дней, чтобы нанести их красками на бумагу, и многие позавидовали бы ему.
Я забыл еще упомянуть, что в течение ночей, которые мы провели в Долине бесов, я явственно слышал отдаленный звон колокольчиков, иногда как бы ржание лошади или рев ишака, а иногда как будто отдаленную музыку.
Проводник, которому я сказал об этих звуках, подтвердил, что и он слышал их, но что на них не нужно обращать внимания. Опытный охотник не слушает их, тогда как неопытные, по его словам, иногда ходили выяснить причину этих звуков, которые завлекали их все дальше и дальше, пока обманутые люди не теряли дорогу и не погибали, так как это поют и плачут нечистые духи пустыни. Я думаю, что эти звуки создаются слабыми порывами ветра в этой пустыне, представляющей такие разнообразные и сложные формы поверхности.
На четвертый день к вечеру нас обрадовало появление скудной растительности. Резкий рельеф начал сглаживаться, ложбины, выдутые ветрами, стали оканчиваться замкнутыми котловинами, на дне которых дожди создали гладкие блестящие площадки глины, которые называют хаками. Довольно большое озеро Шона-нор занимало более крупную впадину. Вода озера была соленая, но в него втекала небольшая речка Курук, где наши верблюды после трех с лишним дней поста могли полностью утолить свою жажду. Здесь уже начались заросли хармыка, камыши, а на озере плавали утки и турпаны, вероятно из пролетных стаек. На кустах я заметил саксаульную сойку, пустынную славку, чеккана. За озером Шона-нор, где началась уже растительность, все деревья тограка, т. е. разнолистого тополя, были наклонены на юго-восток, а сторона их стволов, обращенная на северо-запад, лишена коры, которую, очевидно, сдирают переносимые ветром песчинки. О силе ветра свидетельствует и наклон стволов, который показывает также, что господствуют бури с северо-запада. Попадается много искалеченных мертвых деревьев, истертых песком и галькой. У дороги попадались гряды, сложенные из мелкой гальки и гравия, величиной до лесного ореха и высотой до трех аршин. Эти гряды, очевидно, были наметены ураганами и доказывают силу последних. Легко себе представить, как метет буря, которая в состоянии переметать по земле камешки величиной в лесной орех и даже подбрасывать их при сильных порывах до лица человека. На следующий день, повернув на север, мы к полудню встретились с караваном Лобсына и сделали привал. Лобсын приехал сюда не по большой караванной дороге с казенными станциями, а по расспросам в Пичане и Чиктыме узнал, что имеется более короткая и прямая дорога без станций, но вполне удобная для путников, не нуждающихся в крове и имеющих запас хлеба и фуража. Он прошел по ней, выиграв один день во времени и довольно много в расстоянии.
Лобсын рассказал, что после оазиса Люкчуна, протянувшегося на несколько верст на восток вдоль арыков, выведенных из реки, караван вступил в долину между скалистыми горами, составляющими
Так как Лобсын, избрав более прямую дорогу, оставил далеко в стороне город Хами, я решил продолжать путь на восток вдоль северной окраины Чол-тага, до выхода на большой тракт, идущий из Хами в Сачжеу.
Соединившись с Лобсыном, я, конечно, отпустил проводника Ходжемета, который поехал назад не по Долине бесов, а по той дороге, по которой пришел Лобсын, чтобы на полученные от меня деньги купить кое-что в Чиктыме. Мы же шли еще три дня прямо на восток, а затем повернули на юго-восток через Хамийскую пустыню. Но на этом пути до Сачжеу я не буду описывать пройденную местность так подробно, как в Долине бесов, потому что она была более однообразна.
* * *
От автора . Любитель приключений Кукушкин мог только отметить частоту и чрезвычайную силу бурь на своем пути из впадины Турфана - Люкчуна на восток, вдоль южного подножия Тянь-шаня, известную также из описаний других путешественников, но объяснить это явление не мог. Автор может заполнить этот пробел, чтобы удовлетворить любознательность читателей.
Нужно заметить, что Центральная Азия вообще отличается обилием ветров и бурь, что обусловлено устройством поверхности этой обширной страны, занимающей внутреннюю часть материка Азии. Рассматривая хорошую рельефную карту Азии, легко заметить, что Центральная Азия в общем представляет обширную впадину окружению почти со всех сторон горными странами: с севера, с места слияния рек Аргуни и Шилки, образующих Амур, ее окаймляют горы Забайкалья, Восточного и Западного Саяна и Алтая, поднимающиеся местами выше снеговой линии и потому несущие ледники. На западе, вдоль границ Центральной Азии, тянутся горные цепи и нагорья Джунгарского Ала-тау, Тянь-шаня и Памиро-Алая. На юге цепи Куэн-луня, Нань-шаня и Цзинь-лин-шаня образуют высокий барьер, южнее которого еще выше поднимаются горы Тибета и Гималаи. Только на востоке нет такого сплошного и высокого заграждения. Здесь на севере тянется до 44° хребет Б. Хинган, поднимающийся только до 1 200-1 800 м абсолютной высоты, а южнее его расположены не более высокие цепи Шаньсийских гор; и влажный воздух с Тихого океана имеет наиболее свободный доступ в глубь Центральной Азии и приносит туда влагу, необходимую растительности.
Обширная впадина Центральной Азии не является ровной: ее бороздят в разных направлениях горные цепи и нагорья - на севере Кентей и Хангай, немного южнее их - Монгольский и Гобийский Алтай, еще южнее цепи Восточного Тянь-шаня, Курук-тага, Бей-шаня, Алашанского хребта и Инь-шаня и, кроме того, многочисленные гряды гор и холмов разной высоты. Но в общем значительные площади Центральной Азии опускаются до высоты 1 200 и даже 600-800 м над уровнем моря, поднимаясь в отдельных грядах до 1 800-2 000 м, редко до 4 000-5 000 м и понижаясь до 300-400 м в Джунгарии, Ордосе, Таримском бассейне, а в Турфанской впадине даже до 100-150 м ниже уровня океана.
Это открытие такой глубокой впадины у южного подножия Восточного Тянь-шаня оказалось неожиданным и было сделано русскими экспедициями Певцова и Грумм-Гржимайло в 1890-1891 годах, подтверждено последними исследованиями и объясняет нам также существование Долины бесов. Но так как Центральная Азия в общем, как сказано выше, представляет обширную впадину материка, окруженную со всех сторон более значительными высотами, т. е. выпуклостями суши, то не удивительно, что в эту впадину с этих высот устремляются потоки более холодного воздуха и что Центральная Азия вообще отличается частыми и сильными ветрами и имеет неспокойный климат. В Центральной Азии редко бывает тихо, особенно днем. С восходом солнца просыпается и ветер, дует, постепенно усиливаясь к полудню, целый день и стихает только после заката солнца, и то не всегда. А сильные ветры, переходящие в бури, случаются осенью, особенно же зимой и нередко весной и только летом не так надоедают путешественнику. Сильные ветры, переходящие в пыльные бури, вообще характерны для климата этой страны, а некоторые области ее известны в этом отношении, особенно. Таковы именно области по южному подножию Восточного Тянь-шаня и Пограничная Джунгария. Первой из них нужно отвести первое место в этом отношении, что вполне объясняется ее рельефом.