В Дикой земле
Шрифт:
— Мря! Мур-р-ря!
— И что там?
Тобиус глянул за полосатые стволы и обнаружил, что внутри рощицы было чистое от деревьев пространство. Небольшая полянка, скромная, поросшая малинником, на котором даже зимой осталось немало ярких ягод. А кроме того на поляне стояли олень, кабан и… какое-то существо с хоботом и длинными ушами, небольшое, но мясистое на вид, явное травоядное. Стояли там эти звери, стояли, ушами да хвостами помахивают, озираются. Посреди зимы. Рядом с малинником, полным ягод.
— А ты, братец, молодец, не повёлся.
— Ф-ф-ф-фр!
— Нет, я не считаю тебя таким дураком, просто…
— Ф-ф-фр-р-ря!
— Так,
Там, на этой, с позволения сказать, поляне, не было никаких трёх живых организмов, да и настоящего растения не было. Там был всего один живой организм, да и то не над землёй, а под ней. Один крупный, глубоко зарывшийся организм, который раскинул на поверхности ловушку для другого хищника.
— Хотелось бы мне вырыть и выпотрошить эту штуку, никогда ни о чём подобном даже не читал… Постой-ка.
От постоянного использования Истинного Зрения глаза Тобиуса уже давно хранили красноту, слезились и чесались. Тем не менее, без этого заклинания он был бы слепым младенцем, пролезшим в клетку с голодными львами. И теперь чары, обострявшие восприятие, позволили найти на фоне одного большого организма другой, меньший, подавленный более мощным биологическим полем.
— Кажется, кто-то попался, вон тот сугроб видишь? Под ним живое… едва живое тело. Биополе едва держится, аура слабая.
Тобиус осторожно двинулся к охотничьему периметру, то есть к окружности, на которой раскинулась живая ловушка с приманкой. Снег покрывал её, прятал. Маг подобрался к самому краю, но с настоящей почвы на фальшивую не переступил. Вместо этого он потянулся мысленно к сугробу, коснулся снега, напомнил ему, что он, — суть, вода. Небольшой тепловой импульс и вот снег превращён в жидкие сферы, а глазу предстало скрючившееся в неестественной позе тело не пойми кого или чего. По крайне мере это не пойми что было одето в какую-то грязную овчину шерстью внутрь. Из-под полов виднелись ноги, совсем нечеловеческие, звериные, с чёрными подушечками; из рукава торчала пятипалая рука, бледная, также с чёрными подушечками. Все конечности венчали чёрные когти, — не страшные, почти безобидные.
— Ну раз это ещё живо, значит, оно хочет жить очень сильно. Хорошо.
— Мря!
— А что? Я маг? Да! Я вершитель судеб? Ну, для этого существа, я уж точно являюсь первым после бога-творца сейчас.
— Мур-р-р-ря!
Наступать на раскинутую ловушку Тобиус не стал. Следовало думать, что если бы этот лежащий некто в шубе мог уйти с неё, то не погибал бы от холода теперь. Он попался, коснулся живой ткани подземного хищника. Что там, природный клей? Неважно.
Из жезла ударил луч Расщепления, который быстро описал дугу, разрезая плоть хищника, отнимая у него солидный лоскут, прижжённый по краям. Остальная часть дрогнула, фальшивые травоядные и растения покачнулись, стали терять форму, цвет, оплывать и сливаться воедино как тесто. Когда масса полностью улеглась, охотничий инструмент стал стягиваться к центру, уходить вглубь земли, не солона хлебавши, да ещё и раненный.
Тобиус прошёл по чёрной, голой земле и отвернул хрустнувший воротник овчины, чтобы глянуть на того, кто себя им укрыл в преддверии смерти.
— Мать моя… неизвестная человеческая женщина… Лаухальганда, это же грёбаный киноцефал! И он едва жив… придётся поработать.
Часть 1, фрагмент 7
Действовать пришлось быстро и на скорую руку, но ему было не привыкать. Вырыть мыслесилой яму соответствующей площади, залить водой, заморозить, сделать поправку на расширение ледяной массы, использовать ледяное основание вместо фундамента, раз лучшего не дано, срубить заклинанием Артель Дровосеков достаточное количество берёз, вытянуть из них все соки, просушить, очистить, сложить из стволов сруб, промазать все щели Лаком Обновления и вот, за пару часов активного применения магии, готов дом. Неказистый, но всё же, дом, в котором можно укрыться от непогоды.
По дороге он не строил таких укрывищ каждодневно по многим причинам: трата сил, времени, гурханы, большая заметность, слабая защита и, в конце концов, напрасный перевод леса.
Внутри было темно и холодно, однако недолго. Тобиус пустил под дощатый потолок мотыльков, сплёл маленький тёплый микроклимат, поплотнее затворил дверь и занялся уже своей находкой. Маг устал, за день успел порядочно пройти по непролазной местами пуще, потом потратить магическую силу, но он не жаловался, не размякал. Практика ведёт к совершенству.
Пришлось потихоньку выдирать обмороженного, порядком истощённого киноцефала из одежды, попутно убрав в сторону охотничий лук, колчан, каменный нож. Проблема крылась в том, что к плоти существа пристала клейкая плоть подземного хищника, пристала насмерть, словно соединилась с кожей на молекулярном уровне. Такое Тобиус видел лишь на занятиях по трансмутации, когда незадачливые адепты случайно соединяли молекулы своих тел с какими-то неживыми объектами, то есть сплавлялись воедино с предметами обихода. Вот смеху-то было. Ноне, правда, смеяться не хотелось, ведь плоть хищника пришлось отделять вместе с кожей киноцефала. Счастье ещё, что обширная область приклеивания пришлась на одежду.
Кроме лоскутков кожи под бронзовый нож пошло несколько отмороженных пальцев, уши; обнаруженный хвост чудом оказался цел, не почернел нигде. Пока орудовал атамом, Тобиус походил на сосредоточенного мясника, весь заляпанный кровью, постоянно поддерживающий стабилизирующие и усыпляющие чары. В душе он радовался, что заклинания работали на нелюде также, как на человеке, а то мало ли как сложилось бы дело.
Операция была завершена глубокой ночью, когда серый волшебник применил самое лучшее целительское заклинание из всех, ему доступных — Поток Жизненных Нитей. С помощью этого энергоёмкого плетения он восстановил все утраченные части: кости, мышцы, хрящи, кожу.
Совсем умаялся северянин, однако не так давно приобретённый опыт с братом Марком сделал этот случай вполне успешным. Оглядев ещё слабого, но вполне стабильного нелюдя, Тобиус остался доволен своей работой. Наложив пару тонизирующих плетений, он осмелился высунуться в холодную темноту, чтобы избавиться от запёкшейся крови и протереть лицо снегом. Внезапно посветлело, — это сошёл с лунного лика облачный массив, впервые за долгое время открылась блистательная звёздная скатерть неба и быть ей отрадой для души, кабы не портил всё мерзкий красный слизень.