В Дикой земле
Шрифт:
— И то благо, да?
Волшебник прочистил горло, предпочтя не обратить внимания на последний вопрос.
— Я хотел бы… о боже, будто за скамью ученическую возвращаюсь. Я хотел бы отпроситься!
— Отпроситься, да? — как будто заинтересовался тестудин.
— Да. Я хочу вновь спуститься по реке, но на этот раз дальше. Один знакомый говорил, что там живёт некий древолазный народ. Мне право казалось, что это намного ближе, но видать, он просто далеко и быстро путешествовал.
— Хм-м. — Длинный коготь описал в воздухе изящную восьмёрку раз, другой, третий. — А теперь и ты хочешь попутешествовать,
— Путь к знаниям — это путь, говорил Джассар. Ныне волшебники уже не так преданы сему завету, никуда не идут, мало что ищут, сидят в городах на щедром жаловании или продают лекарство от простуды втридорога. А я вот хочу путешествовать и искать.
— Мудро, мудро. Путь к знаниям — это путь, да? Что ж, ступай.
И вновь всё вышло слишком просто, но Тобиус не стал задавать вопросов, на которые уже получал ответы — к чему всё усложнять, человечек?
— Я думаю, То-Биус, что птицу в клетке не удержать. — Тестудин читал его всё также легко.
— Вообще-то мы, люди, только и делаем, что удерживаем птиц в клетках.
— И они счастливы, нет?
— Об этом мы мало заботимся.
— А мы, тестудины, заботимся.
— Это значит, что моя клятва…
— В силе, То-Биус. Суть её не в том, чтобы пленять тебя, а в том, чтобы ты не отправился к своему народу раньше времени. Если хочешь путешествовать по Великой Пуще, то ступай, мы всегда будем ждать тебя здесь. Но в отчий дом возвращаться не моги.
Чёрные брови волшебника заметно приподнялись, на высоком лбу собрались складки.
— Это… существенно облегчает мне жизнь. Так я могу отправляться?
— Как только лодка будет готова и припасы собраны. Или ты решил уйти по суше, да?
— Нет уж, мне понравилось путешествовать по реке!
— Понимаю, понимаю, вода — это благо.
Брови вновь опустились, да ещё и сошлись на переносице, Тобиус стал серьёзнее, суровее.
— На этот раз только прошу не посылать со мной охрану.
— Не хочешь охрану?
— Не хочу. Без них я быстрее, незаметнее. Свободнее.
Завораживающий свет мерцал внутри зрачка тестудина, его жёсткое лицо ничего не могло выражать, но отчего-то казалось, что Ду-Гэмон слегла печально улыбался. Он видел маленькую подёнку насквозь.
— Как скажешь, То-Биус, как скажешь. Возвращайся к нам живым и невредимым.
Когда обновлённая лодчонка заскользила по воде, волшебник размышлял над тем, что усердный и терпеливый наставник Хо-Рад наверняка поставит на нём крест. Будь он столь же нерадивым учеником в Академии, из Перчатки Боли не вылезал бы, однако жители Корса таких наказаний не практиковали. Являясь самым неспособным, самым безнадёжным, Тобиус должен был поселиться в зале для медитаций и стремиться к полному самоотрешению каждый миг. Впрочем, это в нём говорили старинные привычки. Во времена обучения волшебник рос, в основном, как сорная трава, и когда кто-то начинал верить в него, возлагать надежды, как, например, Никадим Ювелир, Тобиус испытывал жгучее желание надежды те оправдать. Пора было бы оставить эти юношеские привычки.
Река вновь превратилась из врага в друга, подхватила лодку и понесла на юг, третье плаванье за лето ни много ни мало. Всё, что нужно было делать, это следить за берегами и только. Ремесленники присовокупили к рулю пару съёмных упоров, которые могли удерживать его в нужном положении и освободить единственного члена экипажа. Кроме того, они увеличили высоту палатки и её длину.
Выходило, что можно было плыть, получая удовольствие, предаваясь магической практике, чем Тобиус и занимался не один день к ряду, пока однажды, чуть позже второго полуденного часа [38] , лодку не встряхнуло вдруг. За первым толчком последовал ещё один, да такой, что корму подкинуло. Волшебник покатился кубарем, упёрся ногой в борт, схватил книгу заклинаний прежде чем та упала в воду и замер в ожидании.
38
Чуть позже 13:00.
Ничего не произошло. Маг бросился к корме, оглядел быстрые воды и ничего не нашёл. Но потом он взглянул сквозь чары Истинного Зрения и увидел, как нечто огромное, длинное и живое, плыло там против течения. Начало его отдалялось, но часть всё ещё была под лодкой. Такой маленькой, такой хрупкой деревянной скорлупкой, которую можно было пустить на щепки, скажем, одним ударом хвоста… Ахог подери, да даже ужасные угри, водившиеся в озере, казались ерундой в сравнении с этим… этим…
Оно удалилось, проплыло дальше, не заметив болтавшуюся на поверхности потока кроху, или просто не проявив интереса. А человек, утерев холодный пот, напомнил себе, где имел дерзость забыть об осторожности! Дикая, вопиющая глупость!
С того дня он вернулся к подобающему поведению, не позволял больше нетронутой природной красоте Дикоземья и яркому летнему солнцу заморочить голову. Зимой было проще, куда как проще, когда мир был холодным и враждебным, заставлял держаться собранным.
Тобиус до того не желал терять бдительность, что прибегал к чарам Второго Дыхания, подстёгивая резервы тела. Резервы, которые даже у мутанта были небезграничные. Порой, только в дневное время, он причаливал к берегу и практиковался в искусстве магического строительства, создавая новые лодочные сараи, затаскивал туда судёнышко, обвешиваясь охранными чарами всех доступных видов. А потом покидал мир яви, как правило, более чем на сутки.
Всякий раз засыпая, он думал над тем, что чудовища похожи на животных, — зимой многие из них, особенно самые прожорливые, впадали в спячку, чтобы с приходом тепла восстать и придаться обжорству. Не было в Дикоземье сезона, когда смерть не властвовала бы среди великих деревьев.
Эти мысли являлись плохими провожатыми в сонное царство, из-за них там волшебника то и дело поджидала тьма с пылавшими глазами и страшной пастью, вновь обернувшаяся после долгого отсутствия.
Подгоняемая прирученным ветром и несомая водами, лодка достигла наконец заветного высокого берега. Река там была довольно узкой и быстрой, но зато глубокой, а над ней висели огромные деревянные мотыльки, тянувшие из вод полные рыбы сети. Завидев гостя, тетург-рази пришли в буйный восторг, многие из них выбрались на берег и бежали над самым обрывом, галдя, пока не добрались до моста. Вытаскивая судёнышко на сушу мыслесилой, волшебник был встречен радостной толпой подпрыгивавших зелёных ежей.