В дни поражений и побед
Шрифт:
По щеке у Яшки катились слезы. Его старая чиновничья фуражка с выцветшим околышем и кривобокой звездой съехала на-бок. Рубаха была разорвана. Он хотел что-то сказать, но не мог.
Остальные замерли как-то безучастно. Только Силантий, сняв шапку, стоял спокойно, уставившись куда-то мимо прицеливающихся в него солдат, и тихо молился.
– Господи!
– шептал он.
– Пошли на землю спокойствие... и что б во всех краях, какие только ни есть, товарищева сила была... И не оставь Нюрку!
XXIII.
Уже широко бледная полоса наступающего рассвета залегла на востоке. И предутренним сырым холодком повеял ветер с моря, когда, нагруженные буханками, не предупрежденные Семкой, ребята Сергеева отряда приближались к своему укромному убежищу в горах.
"Запоздали немного, - думал Сергей, - и то еще торопились. Всего какой-нибудь час передохнули".
И он с удовольствием вспомнил, как в крохотной хибарке старика сторожа за это время он успел узнать все последние новости города.
........ "Белым не хватает кораблей... Самый главный ихний уехал..... Должно вот-вот придут товарищи... Все рабочие ожидают".
– Володьку увижу!.... Кольку увижу!... Вот уж не думают-то!
На душе становилось хорошо и весело. Точно мягко колыхалось что-то широкими волнами... Вниз - вверх... вниз - вверх...
Позади ребята смеялись громко, потому что у Севрюкова вырвалась буханка и покатилась колесом, высоко подскакивая на выбоинах, вниз по скату.
– А ты, окаянная!
– закричал он.
Но нагнал ее только тогда, когда она сама остановилась, прокатившись сажен с пятнадцать.
– Что это, в роде как гарью пахнет?
– заметил кто-то.
Сергей только что хотел спросить сам об этом.
– От костра, должно быть.
– Больно уж здорово!
Подошли к стоянке совсем близко. "Тихо-то как!
– подумал Сергей. Они, должно быть, еще спят, голубчики. Хороши тоже! И постового на месте что-то не видать".
Он сделал еще несколько шагов и, заметив что-то неладное, бросился вперед. Крик невольного изумления вырвался из его груди.
На полянке никого не было. Землянки пообвалились. Синеватый угарный дымок поднимался от обуглившихся головешек. Костер с треножником был разметан. А посредине валялся, разбитый пулею, чугунный котел.
В первую минуту все отскочили назад, опасаясь, как бы на что-нибудь не нарваться.
– Были белые!
– единственно, что ясно сразу стало всем.
Оправившись немного от первоначального изумления и не заметив кругом ничего подозрительного, принялись осматриваться.
– Может быть, их и поубивали всех сонных!
– высказал предположение кто-то.
– Хреновину городишь! Где же они убитые-то?
– Я так думаю и боя-то не было. Наши должно смотались во-время, да и утекли. Посмотри, вокруг ни одной стреляной гильзы не валяется, окромя той, что котел разбили.
Присмотревшись внимательно, следов боя не нашли никаких. И Сергей пришел тоже к такому заключению, что отряд успел своевременно убраться. Кроме того, если бы белые их застали, то разве стали бы они вместо преследования заниматься этим разгромом. Но куда же они тогда ушли?
– К Косой горе!
– уверенно сказал Севрюков.
– Обязательно туда! Вчера еще матрос говорил.
– Когда не все там, так кого-нибудь поставили. Чать знают, что нам больше негде их искать.
– Далеко это?
– Верст пять будет горами!
– Пойдем туда!
Хлеб побросали, не до него теперь было.
Вдруг, далеко, далеко позади, сначала тихо, потом ясней и ясней послышались глухие удары..... Утихли...
– Орудия!
– крикнул кто-то.
И заколотились сердца тревожно, волнующе и сладко до боли.
– "Может быть...
– думал каждый.
– Может быть уже скоро?"...
И, окрыленные новой надеждой, понеслись они во весь дух к своим.
Когда, часа через два, спускались они усталые, но бодрые к морю, из-за гор взошло солнце теплое и яркое. И тяжелые, темные волны загорелись сразу голубоватым призрачным блеском.
Вышли на шоссе.
– Вон!
– указал один на кусты, рассыпанные по буграм над дорогою. Самое засадистое место.
– Они сюда хотели?
– Сюда! Сейчас кто-нибудь покажется. Потому они наблюдают.
Подошли поближе.
– Никто не показывался.
– Гляди-ка!
– говорил один, останавливаясь возле кучки темных камней.
– Кровь!...
– Вон еще.
Подошли вплотную, - никого. Двое полезли наверх, другие остались поджидать внизу. Кто-то дернул Сергея за рукав. Он обернулся и увидал Севрюкова, с ужасом смотревшего на него.
– Ты что!...
– спросил Сергей удивленный.
– Да говори же!...
– Они там...
– беззвучным, оборвавшимся голосом ответил Севрюков, показывая куда-то на море.
– ...На берегу!...
Тут и Сергей увидел на берегу трупы расстрелянных белыми товарищей. И пошел туда.
Стоял Сергей задумчиво. Сняв шапки, стояли оставшиеся с ним партизаны, склонившись над трупами товарищей. Шуршало море гальками. Тихо всплескивая, набегала голубоватая прозрачная волна на берег и, прильнув ласково к откинутой руке Яшки, уходила обратно.
– Не дождались!
– сказал кто-то, вздохнув тяжело.
– Нет!...
XXIV.
И все рухнуло. Заметались беспомощно тысячами солдаты, беженцы, офицеры. Бросились с отчаяньем к морю. Чуть не с оружием врывались на переполненные суда. Ждали с лихорадочным нетерпением новых. Новых не было. Старые уходили. Начиналась паника. Разбежались все от орудий, от пулеметов, от обозов. Пехотинцы кидали на улицах винтовки. Кавалеристы пускали лошадей, сбрасывали шашки. Повсюду метались офицеры. Срывали погоны... Проклинали всех и все.