В дорогу, ВОР!
Шрифт:
— Спасибо, успокоил! — ехидно поблагодарил я, опасливо посматривая на лошадь. — А чёрной, как твоя, на базаре не было?
— Тьфу, на тебя! Мой Уголёк не чёрный, а вороной. Твоя не коричневая, а гнедая. Не нравится — перекрась. И хватит болтать! Садись на неё.
Подавая пример, Кар одним прыжком вскочил на своего коня и выжидающе посмотрел на меня. Пытаясь повторить его трюк, я прыгнул на спину лошади. Ласточка шагнула в сторону. Чувствуя, что не допрыгну, попробовал ухватиться за подстеленный войлок и вместе с ним грохнулся на землю.
— М-да, — Кар задумчиво посмотрел на меня и обратился ближайшему погонщику:
— Останови-ка, братец, телегу.
С высокого борта повозки залезать на лошадь действительно оказалось удобней.
Понемногу
— Скажи, — обратился он ко мне, — а как получилось, что ты, обладая знаниями того, чему учат только дворян, не владеешь мечом и не умеешь держаться в седле?
Я помрачнел, но ответил.
— В своё время считал, представителей вашего сословия сплошь негодяями, недостойными звания людей, и старался ни в чём не походить на этих, по своему мнению, низких тварей.
— Чем же тебе так дворяне не угодили? — удивился Кар.
— Когда мне было шесть лет, — тяжело начал я, — мы с матерью гостили у тётки в одной деревеньке на юге. Через эту деревню проходило возвращающееся с войны копьё рыцарей. Моя мать была красивой женщиной. Она понравилась командиру отряда. Его не смутило, что она замужем и у неё есть ребёнок. Гордый рыцарь привык получать своё и после резкого презрительного отказа приказал схватить её. Мама пыталась угрожать высокими покровителями, но её не слушали, она замолчала и больше не произносила ни слова. Разгорячённые войной рыцари насиловали её несколько часов, а потом убили. Я рвался на помощь, но тётка, обоснованно опасаясь за жизнь ребёнка, заперла меня в сарае.
Помолчав я продолжил:
— Протрезвев, рыцари решили не оставлять свидетелей. Они убили всех. И замаскировали своё злодеяние под нападение орков. Ты воевал с зелёными орками, Кар? Знаешь, как там обходятся с захваченными деревнями?
Воин с ужасом смотрел на меня. Я кивнул.
— Они порубили людей на куски, сварили и изжарили на кострах, жрать, правда, не стали, но раскидали кости и куски плоти по всей деревне, только в стоящий на отшибе сарай, запертый на висячий замок, заглянуть не догадались. Запалив деревню, рыцари спокойно отправились к своим семьям. Через пять дней меня освободили жители соседнего села. Когда среди пожарищ собирали останки людей, так и не смогли точно определить, кому из несчастных принадлежат валявшиеся всюду обгорелые куски. Я до сих пор не знаю, чьи ещё кости лежат в могиле моей матери. Нелюди были уверенны в собственной безопасности и, скорее всего, им всё сошло бы с рук. Ну кто поверит рассказу шестилетнего ребёнка? Но им не повезло. Среди убитых оказалась жена одного графа, и королевские дознаватели смогли докопаться до истины.
— Эти… рыцари… их казнили? — запинаясь, спросил Кар.
— Да. Их казнил собственный синьор.
— А сам, этот синьор?
— Он жив.
— А ты не хочешь и его…
— Нет.
— Почему?
— Потому что это мой отец. Кар, давай оставим эту тему, — очнулся я, поняв, что наговорил лишнего. — Надеюсь, ты не будешь болтать языком?
Воин только кивнул, изумлённо глядя на меня. Я хмуро молчал.
После той трагедии меня взял на воспитание дед, жрец храма богини жизни Лили. Я не хотел видеть отца, немного повзрослев, даже сменил имя, добавив к старому простонародное окончание — о. Был наследник графа Тир, стал безродный воспитанник жреца Тиро. Долго я ещё ненавидел всех дворян, пока однажды в городе случился бунт. Горожане, возмущённые поборами подняли восстание. Растерзав градоначальника, они занялись его семьёй. Пришли и к храмовой лечебнице, где рожала его жена. Дед не любил градоначальника, но отдать на растерзание роженицу не смог. Он встал на пути разъяренной толпы. Ни один из тех, кого дед в своё время лечил, часто бесплатно, не встал на его защиту. Только маркиз Коер обнажил свой меч в защиту старого жреца. У него не было шансов, он это знал, но не отступил. Спасли вовремя вошедшие в город королевские войска. Восстание жестоко подавили, хотя потом городу даровали статус вольного. С той поры я понял, что среди дворян есть достойные люди. А мой дед прожил ещё год.
— Пора возвращаться, — прервал молчание Кар.
Я оглянулся. Занятый воспоминаниями, и не заметил, что наши лошади далеко обогнали плетущийся караван.
— Обратно попробуем рысью, — скомандовал Кар, разворачивая своего коня.
Остаток дня мы посвятили верховой езде, не отвлекаясь на посторонние разговоры.
Глава 6
К вечеру караван дошёл до небольшого городка, где и расположился на ночлег.
Время, проведённое верхом, не лучшим образом сказалось на моём самочувствии. Я до крови натёр себе седалище. Теперь верховая езда привлекала меня куда меньше. Я, конечно, наложил исцеляющее заклятие, и к утру всё должно было зажить, но боль оно не снимало. Ходить пришлось "в раскоряку", а обычная посадка на стул превратилась в сложную операцию с элементами пытки. Заметив мои мучения, Кар "успокоил" меня, пообещав, что завтра будет гораздо хуже. Обидевшись, рассказал об исцеляющем заклятии, однако этот недоверчивый неуч только рассмеялся.
В городке находился храм бога воинов Ариса, и охранников-новобранцев освободили от ночного дежурства для принесения воинской клятвы. После церемонии радостная и возбуждённая молодёжь, в сопровождении своего десятника Кара и главы охраны — знакомого мне седого Шевара, — ввалились отмечать в трапезный зал трактира, где я заливал вином последствия обучения верховой езде.
Пользуясь расположением наставников, юнцы завалили их вопросами о воинской службе. Особенно усердствовал молодой лопоухий парнишка.
— Мастер Шевар, а кто победит, ты или мастер Кар? — допытывался он.
— Смотря, как и где сражаться будем, — усмехнулся командир. — Если в чистом поле с луками, то Кар, на мечах, то, пожалуй, я. А если прямо здесь драку начнём, победит он, — кивнул Шевар в мою сторону.
— О-он? — пренебрежительно протянул лопоухий. — Не может быть. Вы с Каром вона какие здоровые, а у него даже меча нет.
— Дурак! Чем поможет меч в кабацкой драке! Важнее, что на мне сейчас нет доспеха, а у этого парня, кроме ножа на поясе, в одежде ещё несколько метательных спрятано и что-то мне подсказывает, он умеет ими пользоваться. Если нападёт неожиданно, сможет убить всех за этим столом.
Вот те раз! А я то, наивный, думал, ни кто не догадывается о моих захоронках в одежде. Десять пар молодых глаз с уважением уставилось на меня. Но лопоухий всё не мог успокоиться.
— И как же он это сделает? — спросил он, выпячивая затянутую в кольчугу грудь.
— Ты своей бронью не хвались, — рассердился Шевар. — Лучше вообще сними, всё равно не поможет, если башка пустая. Искусство воина в том и состоит, чтобы до начала боя оценить все преимущества противника, а потом попытаться создать ситуацию, в которой враг будет слабее и, ни в коем случае, не недооценивать. Ты же, имея маленькое преимущество в вооружении, готов ввязаться в бой с более опытным противником, о котором ничего не знаешь, да ещё на его территории.
— А всё-таки, как он сможет нас одолеть? — робко спросил другой новобранец.
У Шевара видимо было хорошее настроение, так как он, отхлебнув глинтвейна из дымящейся кружки, соблагоизволил ответить.
— В первую очередь, как самых опасных, он вывел бы из строя нас с Каром. На двух человек метательных ножей у него хватит с избытком.
— А нас? — пискнул лопоухий.
Шевар недобро посмотрел на любопытного.
— А вас, баранов, как душе угодно. Но думаю, он не зря уселся под единственным светильником в зале. Сразу привычка видна. Потушит, что делать будете? Мечом в темноте не помашешь — своего задеть можно. Подошвы сапог у него из мягкой кожи, в отличие от ваших железом не подбиты — в двух шагах пройдёт не услышишь. Да и амулет ночного зрения наверняка имеется? — обратился ко мне Шевар.