В его глазах Надежда
Шрифт:
Первые два дня выходных, проревела в своей комнате, съедая себя изнутри. Родителям сказала, что немного приболела и к понедельнику мне нужно выздороветь. Мама озабочено крутилась вокруг меня, навыком медсестры, пичкала лекарствами, а я делала вид, что пью. Чувствовала себя перед ней виноватой, что так обманывала, но по сути так оно и было. Я болела душевно, которая израненная предательством.
Каждый раз вспоминая слова Лили и то, как молчал Радмир на мой вопрос, спал ли с Алией, было не то что больно от этого, а чувствовала себя настолько грязной,
Радмир звонил каждый день, особенно по вечерам, а я продолжала игнорировать его звонки и смс. Просил ему ответить и поговорить, но я стойко всё это выстояла, пока моя решимость колебалась между ответить и игнорировать. Вибрирующий телефон от каждого его звонка пробуждал во мне радость — значит не забыл и раздражение — обида на него не проходила.
В понедельник рабочий день проходил, как в тумане, мои мысли были заполнены Радмиром и это сказывалось на качество мной выполненных работ, на что получала строгие замечания от Алексея. Только во вторник взяв себя в руки, полностью старалась отключаться от личной жизни.
Не заметив, как уже наступил четверг. День полон рабочими делами, а вечером возвращалось депрессивное состояние. И ничего не могу поделать, не думать о нём не получалось, стоило взять в руки телефон, открыть галерею фото и всё…
Больше всего беспокоило и настораживало меня сегодня, Радмир перестал звонить и писать. Что это могло значить? Ему надоело биться о глухую стену? Или уже нашёл с кем коротать вечера, кто будет греть его постель? Только подумаю об этом, внутри всё сжимается и хочется выть.
Я скучаю по нему! Рука так и тянется позвонить ему и предложить встретиться. Не могу его забыть, не могу выкинуть из своей жизни, он нужен мне, нужен как воздух. Может и правда у него есть достойное объяснение, почему так произошло, я же не стала его слушать, хотела показать свою гордость, что со мной так нельзя. И я не игрушка, с которой можно поиграть и выбросить, когда уже буду не интересна.
А сейчас, остыв, хотела его видеть, чувствовать кожу, запах, смотреть в серые любимые глаза.
Любимые.
Уже отрицать нет смысла. Быть честной перед собой. Я полюбила его и терперь, это чувство не вытравить, не выдрать.
— Наденька, можно? — Мама просунула голову в проём двери и робко стуча в дверь. Я лежала на не расправленной кровати, смотря в телефон, где было фото Радмира, поспешно выключила экран смартфона и присела на кровати.
— Да, конечно, заходи, — ответила маме.
— Ты в последнее время грустная как-то, что-то у тебя случилось? — Мама подошла к кровати и села рядом со мной.
— Мам, не переживай, со мной вс"e хорошо, нет поводов для беспокойства, — тихо улыбнулась маме.
— Может на работе обижают, а ты боишься рассказать? Или ухажёр твой обидел, а? — Она внимательно следила за моим выражением лица. Я же потянулась к ней и обняла:
— Ты зря переживаешь, ничего такого нет, что ты себе выдумала. Просто на работе одно дело появилось, и оно мне покое не даёт. Мой начальник
— Начальники конечно не любят, когда им указывают на их ошибки подчинённые. Тогда уж тебе лучше поступить по хитрому, как умеют женщины, — подмигнула мне мама. — Знаешь, включить женские хитрости, где показать ему, что ты делаешь по его, а на самом деле по своему.
Обдумав мамин совет, меня осенило «ну, конечно же, почему бы и нет».
— Спасибо мам, тебе! Ты у меня умница! — чмокнула маму в щ"eку.
Радмир
— Завтра мы съездим на объект и ещё раз удостоверимся, используют ли прорабы материалы, которые закупили, — поднялся со своего места отец, собрал свои бумаги и направился на выход.
Сегодня совещание проходило дольше обычного. На объекте — жилого комплекса, как оказалось, туда завезли левые материалы, а те что заказала наша компания, шайка пару ушлых прорабов сбагривала их по тихому на чёрном рынке. Во время заметили эту шарашкину контору, не всё успели продать. Поувольняли с десяток человек, кто был замешан. Теперь отец особый контроль туда направил и сам чаще наведывается.
Сам остался сидеть в конференц-зале, пока все по одному выходили из помещения. Подп"eр ладонью голову, крутил в руках мобильник. На этом совещании, слушал всех в пол уха, объект всё-равно был не под моим кураторством, мне было, если честно по колено, кто кого там объегоривает. Если был мой проект, всех к чертям собачьим забетонировал бы там на месте.
Сейчас другое волновало. Почти неделя прошла, как я не видел Зеленоглазку. Мать твою, как мне душу она рвала своим безразличием. Столько звонков и сообщений, я ещё не одной бабе так не надрывал. Как осёл сидел у её подъезда по вечерам, всё рассчитывал, что увижу её. Нет, пропускал этот момент, когда она возвращалась с работы.
И вот решил с меня достаточно, хватит. Нет так нет, сама позвонит или придёт, если не безразличен.
Да, накосячил жёстко, но я это освоил ещё в тот же день и чувствовал себя подонком перед Надей. Вину свою признавал, только объясниться не было возможности, меня она не хотела, ни слышать, ни видеть.
Решил отойти в сторону, будь что будет. Хотя нутро горело адским пламенем. Хотел её до одури, душу выворачивала своими нежными ручками.
Сегодня пятница, на душе кошки скребут, хочется в хлам накидаться заглушить душевную боль. Решил отправиться в ночной клуб, где обычно зависал, вспомнить былое.
***
Время было девять часов вечера, в клубе «Зона» по пятницам, как обычно кишит народ. Направляюсь в привычное своё зарезервированное место, в удобный кожаный диван и небольшим столиком, размещённый в дальнем углу клуба с видом на танцпол, где обычно высматривал себе очередную на приятную ночь.