В экстазе восточного танца
Шрифт:
– Ну, я бы не слишком доверяла сыщику, продавшему своего клиента, – скептически произнесла я. – И где гарантия, что я получу свои деньги? Предоплата будет?
Вопрос о предоплате смутил немца. Он растерянно посмотрел на меня.
Потом сказал, что нам, по-видимому, не о чем разговаривать, и собирался распрощаться. Но я не позволила этого сделать, сообщив, что у меня есть свидетели, способные дать показания о том, что проникновение в квартиру и похищение Чернова организовал Шварцман.
– Вы, конечно, можете попытаться вернуться в Германию, – предупредила я его, – но, как бывшему работнику прокуратуры, мне ничего не стоит организовать ваше задержание. Прямо здесь, в кафе. Конечно, вы гражданин другого государства.
Я, конечно, знала, что прослушка в квартире Чернова не снята, а вопрос задала, чтобы окончательно дожать немца.
– А еще наши правоохранительные органы заинтересует ваша связь с находящимся с девяностых годов в розыске бандитом Веденеевым, поживающим в Мюнхене под именем Александра Кузнецова, – внимательно глядя на собеседника, продолжала я. – Да и Венера, узнав про Грету, с удовольствием поделится тем, что знает о господине Шварцмане!
Я помолчала, наблюдая за тем, как немец усваивает выданную мною информацию, а потом предложила:
– Поэтому, господин Шварцман, давайте договариваться. Денег от вас мне пока не нужно. А вот от информации я не откажусь, – произнося эти слова, я наблюдала, как на лице Отто сменилась гамма чувств – от тревоги до удивления и некоторого облегчения. Он задумался, а потом спросил:
– Что вас интересует?
Я ответила, что интересует меня все, и попросила рассказать с самого начала о том, что же на самом деле привело его в Тарасов.
Рассказ немца растянулся часа на полтора. Он поведал о том, что, будучи всего на год младше брата, всегда замечал, что отец по-иному относится к старшему сыну. Но это было в традициях семьи, когда старшему сыну, кроме титула, передается основное наследство, а следующим детям приходится устраивать свои дела с помощью выгодной женитьбы или развивать собственный бизнес, чтобы добыть средства к существованию.
Отто и не подумал бы сопротивляться существующему положению вещей, но с пути истинного его сбил собственный дядя Рихтер, который сам всю жизнь завидовал старшему брату (отцу Отто) и, несмотря на то что ни дед, ни отец не рассказывали тому об особенной миссии семьи, ему удалось многое узнать. Он и подвиг племянника на авантюру, рассказав о том, что смог узнать самостоятельно, и предложив объединить усилия.
Отто рассказал мне, как однажды вечером, года полтора тому назад, он застал в зале фамильного замка у камина дядю Рихтера, попивающего коньяк. Вообще все сыновья семьи Шварцман, кроме первенца, покидали родительский дом, едва им исполнялось шестнадцать лет. Им вручался небольшой начальный капитал, а в последних нескольких поколениях еще и деньги на учебу в Геттингенском университете, на этом помощь семьи заканчивалась. Любой из них мог вернуться в замок погостить. Старший в роду обязан был встретить родственника, его жену и детей, но, кроме пропитания и крыши над головой, в особенно сложной ситуации обыкновенно рассчитывать было не на что – каждый пробивался в жизни сам по себе.
Дядя Рихтер в свое время выбрал профессию врача, но звезд с неба не хватал, капиталов не нажил, имел небольшую практику и даже жену не завел, превратился в ворчливого зануду.
Отто тоже не особенно продвинулся на профессиональном поприще, хотя вслед за старшим братом выбрал археологию, но если тот не вылезал из экспедиций и сделал себе имя в научном мире, то младший Шварцман собственного научного направления не имел и даже профессором не стал.
В детстве Отто изо всех сил тянулся за братом, который был старше него всего на год. Он читал те же книжки, слушал
Потом просился вместе с ними в экспедицию, но слышал вновь и вновь обещания: «Возьмем в следующий раз». Он поступил на тот же факультет университета, что и брат, но к тому же научному руководителю (собственному отцу) не попал. Шварцман-старший отговорился тем, что его не поймут коллеги, так у них в университете не принято, ему и без того пошли навстречу с Клаусом.
И тогда младший решил обратить на себя внимание отца по-другому. Он, что называется, отбился от рук и оторвался на все сто. Не было историй, в которые он бы не вляпался. Отто Шварцман пьянствовал и менял девушек как перчатки, пробовал травку, даже в полицию попадал. Переходил с факультета на факультет: с исторического на юридический, потом – культурологический. Клаус уже стал профессором, а Отто все еще искал себя и признания отца. Но тому хватало старшего сына.
Может быть, если бы была жива мать, она поддержала бы младшего, но его рождение унесло ее жизнь. У него были няньки, воспитатели, но родителей по-настоящему не было.
Следующей выходкой Отто стала вербовка в армию. Услышав об этом, брат пожал плечами. А отец, как ему показалось, облегченно вздохнул, понадеявшись, что тот наконец-то найдет себя, ведь армейская карьера долгое время традиционно была поприщем одного из младших членов семьи.
В офицеры Отто не пошел из принципиальных соображений – он все-таки не хотел надевать мундир на всю жизнь, а вот в рядовых отличился: оказалось, что из него мог бы получиться хороший снайпер. Отслужив положенное по контракту время, фон Шварцман решил попробовать научиться управлять самолетом и вертолетом. Получилось, но во время одного из полетов вертолет потерпел аварию. Отто выжил, но после катастрофы пришлось долго лечиться и по состоянию здоровья отказаться от профессиональной карьеры летчика.
В конце концов он снова вернулся в университет на исторический факультет, но там занялся не археологией, а старинными манускриптами, начал изучать историю собственной семьи. И книги рассказали ему то, что недоговаривали родственники.
Легенда о том, что семья Шварцман обладает особыми знаниями, передавалась из уст в уста в их краях вот уже много веков подряд, а потом и находила отражение в печатных источниках. Одним из первых о необычных соседях упомянул в мемуарах сосед, пытавшийся выдать свою дочь замуж за одного из отпрысков богатого семейства. Почему ему отказали, он не написал, но обозвал соседей чернокнижниками и даже попытался настрочить донос в инквизицию.
То ли потому, что в Германии инквизиция была не так сильна, как в Испании, а скорее всего, потому, что из поколения в поколение один из их младших сыновей выбирал церковную карьеру и семья пользовалась авторитетом в церковных кругах, а может быть, и за счет крупных пожертвований церкви (откупились и в этот раз!), хода делу не дали.
Но мнение о роде Шварцман уже сложилось и было неоднозначным: их побаивались, к ним обращались за помощью, с ними стремились породниться и, наоборот, боялись отдавать за них дочерей. О путешествиях старших сыновей Шварцман ходили самые разнообразные слухи, об их богатстве слагали легенды, в нескольких из которых рассказывалось о том, что в семье хранится какой-то предмет (Вещь), благодаря которому старшие члены семьи обладают особой силой и богатством.