В экстазе восточного танца
Шрифт:
Сказано – сделано. Я тут же позвонила Дыку, своему любимому хакеру, и дала задание по Цыбину.
Почему Игорю Елкину, выпускнику мехмата нашего университета, ориентирующемуся в современном айтишном море как в собственной ванной и променявшему приличный офис на темный подвал, заставленный компами всех модификаций от первых персональных цифровых динозавров до поступившей вчера в продажу последней модели iPad, присвоили такую кличку, вполне понятно: каждое предложение он начинал именно с этого междометия: «Дык, не смогу я к вечеру… Дык, данных маловато… Дык, адресок-то уж больно крутой…» А вот почему он выбрал образ жизни современного затворника, я объяснить не могу.
Психологи говорят что-то про компьютерную зависимость, уход от реальности в виртуальный мир… Мне же кажется, что Дыку просто однажды не захотелось отрывать зад от кресла и он к нему прикипел. Особенно не озадачиваясь всеми этими сложностями,
Таких было совсем немного. Хоть я и считала, что материнские инстинкты, как и многие другие чисто женские черты, у меня полностью отсутствуют, время от времени что-то все-таки во мне просыпалось, и я отправлялась к знакомому эксперту-криминалисту повозиться с его многочисленным потомством. Или в семейство Воиновых, хозяев замечательного лабрадора Фимы – существа, с которым мы испытывали взаимную привязанность на почве бега. Иногда ко мне врывалась бесшабашная подружка Светка, которую приходилось вытаскивать из очередной авантюры. Вот, пожалуй, и все. Своих полицейских друзей Володю Кирьянова и Гарика Папазяна в это число я не вписываю потому, что это они обо мне заботились, разруливая напряженные ситуации, которые неизбежно возникали у частного сыщика Татьяны Ивановой с правоохранительными органами. Но если прокурорские по-прежнему числили меня в своих, памятуя о том, что и факультет-то нашей Тарасовской академии права я оканчивала прокурорский, и начинала свою трудовую деятельность в следственном комитете, то полицейских женщина-сыщик раздражала очень сильно. Ну, никак ребята не могли всерьез принять факт, что у блондинки могут быть мозги, которые работают лучше, чем у них! Поэтому первой подозреваемой в любом деле, в котором нам приходилось сталкиваться, у них была я. И Кирьянову или Папазяну приходилось объяснять коллегам, что из меня не признательные показания нужно выбивать, а совета спрашивать и надеяться, что дело раскрою я, а им вся слава достанется.
А вот у Дыка я выступала в роли сестры-хозяйки. Я приходила к нему в основном по делу, когда в процессе расследования мне нужно было раздобыть какие-то сведения, содержащиеся в самых различных базах данных, в которые Дык проникал как к себе домой. И пока эти сведения он извлекал из компьютеров соответствующих ведомств и учреждений (не совсем законными способами), я наводила порядок в его берлоге.
Хакер был настолько загружен заказами любопытствующих о тайнах своих близких, что заниматься уборкой своего подвала у него не было времени (или желания?!). Поэтому время от времени, проникаясь жалостью к заросшему паутиной помещению, я и бралась за веник. Это позволяло ускорить процесс получения благодарным хозяином необходимых мне данных и гарантировало, что столь нужный специалист по информационным технологиям не погибнет от накопившихся вокруг него пыли и мусора.
Похоже, что я избаловала этим Дыка. На сей раз, выслушав по телефону мою просьбу, хакер начал намекать мне, что я давно не была в гостях и поэтому у него кофе закончился, на что я возразила, что была у него на прошлой неделе и своими глазами видела немереные запасы, среди которых были вполне приличные марки кофе.
Так сложилось, что, передавая друг другу телефон хакера, заказчики сообщали, что для ускорения работы в качестве аванса исполнителя лучше всего снабдить пищей насущной. Вот и несли ему кто кофе, кто консервы, кто крекеры. Те, кто приходил впервые, пытались приносить и бутылки. Но организм компьютерного гения к спиртному относился странно: после третьей, а иногда уже и после второй рюмки молодой человек резко отключался, так и не получая никакого удовольствия. Возвращался к действительности он с жуткой головной болью, от которой ничто не спасало. У хакера хватило ума полностью отказаться от алкоголя. Поэтому горячительные напитки Дык возвращал приносящим, чтобы добро не пропадало. Зато дорогой кофейный аппарат стоял у него на столе, и бодрящий эликсир Дык пил вместо воды, с благодарностью принимая в качестве презента красочные пакетики с зернами хороших сортов для приготовления благородного напитка.
Учитывая это, в отсутствие кофе верилось с трудом.
– Скажи уж, что у тебя не осталось ни одной чистой тарелки и чашки, – предположила я и пообещала при ближайшей возможности заняться его посудой, но на этот раз после получения результатов.
Договорившись, что про дела и делишки третьего мужа первой (и пока единственной) жены Якова Дык сообщит мне через несколько часов, я принялась решать, с чего следует начать разработку основной версии.
По идее, нужно было начать с изучения места первого происшествия. И не стоило отпускать Чернова – поехала бы вместе с ним в офис, осмотрела парковку. Но поезд ушел, в смысле – Чернов уехал. Да и ладно. Отложим визит в офис до завтра – с утра заберу свою машину из мастерской и обрету свободу передвижения. А пока стоит ознакомиться с местом жительства нового клиента. Благо обитает он не так уж далеко, в историческом центре города – от моего дома в паре остановок на троллейбусе, который сегодня целый день является основным видом транспорта, вполне подходящим для частного сыщика со стремительно пустеющим кошельком. Хотя тут я не права: господин Чернов щедро выдал мне аванс в счет гонорара, и в принципе я могла бы позволить себе такси. Но на троллейбусе будет все-таки быстрее.
Таким образом, уже через двадцать минут я входила во двор пятиэтажки, построенной в середине прошлого века, когда еще не запускались в серию знаменитые хрущевки и еще не экономили ни на высоте потолков, ни на площади прихожей и кухни. Теперь квартиры в таких домах стоят дороже, чем в новостройках. Интересно, Чернов сам приобрел жилплощадь или она досталась ему по наследству? Сейчас все это выясним.
Для начала я нашла Валентину Петровну, соседку, которая вызвала полицию и в квартире у которой Чернова осматривали врачи «Скорой помощи».
Соседка была словоохотливой, но недоверчивой. Когда я представилась и объяснила, что Яков Павлович нанял меня найти напавших на него и разоривших его квартиру людей, Валентина Петровна перезвонила Чернову, удостоверилась, что я – это я, и лишь тогда пригласила к себе.
Женщина оказалась генеральской вдовой. Я поняла это, пройдя по приглашению хозяйки в кабинет, стены которого были увешаны портретами боевого офицера. Самый большой, тот, где моложавый мужчина был изображен в генеральском мундире, выделялся траурным уголком.
Я посмотрела на Валентину Петровну.
Она утвердительно кивнула:
– Это мой муж. Погиб пять лет тому назад.
Я давно уже поняла, что прежде чем получить необходимую информацию, нужно побеседовать с человеком о том, что близко ему, важно только поймать момент, когда можно безболезненно перевести разговор на интересующую тебя тему. Что могло быть дороже мужа? Поэтому я внимательно выслушала рассказ вдовы о том, какое счастье она потеряла.
Я сильно подозреваю, что молодой лейтенант Лихоимцев нашел свою любовь если не в родной, то в соседней деревне. Валюша в благодарность, что ее вывезли из глухомани, с удовольствием занималась домом и детьми, работой не озадачивалась, обеспечивая надежный тыл продвигавшемуся по служебной лестнице супругу. Царила на банкетах в Домах офицеров и женсоветах военных городков. Закрывала глаза на любовные похождения мужа, сама не испытывая особой необходимости в чувственных наслаждениях. Благополучно перебиралась из гарнизона в гарнизон, благо супруга ценили и квартиру давали сразу, несмотря на вечные затруднения с жильем для военнослужащих. Вырастила, женила-выдала замуж сына и дочку, отправила и их скитаться по гарнизонам (и сын, и зять тоже носили военную форму). Мечтала о том, как супруг выйдет на пенсию, угомонится и они будут жить-поживать на даче летом и ходить по концертам зимой (до театров в своих мечтах она недотягивала). Но человек располагает, а…
Супруга привезли в гробу из очередной командировки в горячую точку, едва он примерил генеральские погоны. Сделанные накопления позволили купить приличную квартиру в Тарасове, который она выбрала потому, что это был ближайший к ее родной деревне областной центр, и потому, что здесь жила ее старшая сестра.
Пенсия генеральской вдовы позволяла жить безбедно. Но стержень жизни был потерян: смысла существования – заботиться о муже и детях – больше не было. К самому дорогому мужчине можно было только ездить на могилку. Дети жили далеко: на Дальнем Востоке, где когда-то служил отец. И даже щедрой пенсии не хватало на дорогу. Соответственно и внуков не привозили. Сестра, первое время заботившаяся о переехавшей родственнице, со временем стала бывать все реже и реже. Ездить к ней и видеть дом, полный детей и внуков, самой Валентине Петровне было тяжело, да и места у сестры было маловато: когда генеральская вдова оставалась ночевать, кому-то приходилось спать на раскладушке.
Поэтому Валентина Петровна заперлась в своей трехкомнатной квартире и принялась жалеть себя. Неизвестно, до чего бы она дожалелась, если бы не соседки по подъезду: Наталья Ивановна Жарова и Елизавета Никифоровна Яшина. Бывшие завуч престижного тарасовского лицея и главбух крупного завода взяли над ней шефство и вернули к жизни. Привыкшая быть в центре внимания, при такой дружеской поддержке Лихоимцева и на новом месте жительства быстро вошла в число активистов. Благо наступили времена, когда жители в борьбе с коммунальными службами начали активизироваться, создавать домкомы и прочие органы самоуправления. Дама с представительной внешностью и высокой самооценкой очень пригодилась в многочисленных переговорах с власть имущими. Знать, что творится в доме, стало ее новой обязанностью. Поэтому о случившемся вчера она уже не раз поговорила с соседями, обсудила и вынесла свое решение: беспредел, в приличном доме стало небезопасно жить – нужно нанимать охрану и сажать консьержку.