В Эрмитаж!
Шрифт:
Иначе его проект останется практически таким же, как до приезда сюда, — фантастическим, напичканным (как он сейчас подозревает) в высшей степени ненадежной информацией, которой его усердно кормили в ответ на бесконечные вопросы императрица, придворные, ученые и академики. Предполагается, что эти ответы лягут в основу его нового творения, идею которого так старательно поддерживает Бецкой, — его Русской энциклопедии. Но правда ли, что крепостные в России каждый день едят индейку, тогда как в бедных европейских странах несчастные крестьяне перебиваются с жидкой каши на черствый хлеб? Неужели правда, что в этой прекрасной и порядочной стране никого не подвергают пыткам без веских на то оснований, никого не арестовывают без причины? И правда ли, что здесь самые большие в мире золотые запасы, а изумруды выше всяких сравнений? И так ли уж несомненно, что казаки — лояльные и спокойные подданные императрицы, а татары далеко на востоке все поголовно прекрасно владеют французским и почитывают Вольтера с Боссюэ?
Скорей всего, узнать Россию глубже нашему герою не суждено (откровенно говоря, не хочется ему застревать еще на год), но нечто зреет там, в степях, в глубине страны, — и, возможно, Россия сама придет к нему. Знаменательное восстание, которое началось с появлением дерзкого самозванца на казацких заволжских землях, приняло новый оборот и стало таким серьезным, таким неожиданно опасным, что отражается на всем происходящем при дворе. История Пугачева дикая и неправдоподобная, но она действует. Для всей страны он император Петр Федорович, чудом воскресший Петр Третий, законный супруг императрицы-узурпаторши. В южных городах и селениях его встречают как героя — оперного героя. Он выступает, облаченный в мантию, а за ним несут топор и скипетр. Его сопровождает целая свита, и все разбойники наряжены придворными и священниками. Его жена изображает из себя царицу — толстомясая пародия на саму императрицу. В его окружении есть свои Орловы и Потемкины. Все, даже следы перенесенной золотухи, доказывает, что Пугачев — истинный царь.
За зиму его армия сильно увеличилась. К нему тянутся фанатичные староверы, неистовые националисты, дезертиры-призывники, обиженные генералы, казаки из пограничных областей, беглые крепостные, орды не слезающих с коней кочевников. Они похожи на других восточных захватчиков — Хубилай-хана. Повсюду старая вера восстает против лжеатеизма, а слуги — против своих хозяев. Царь-выскочка сулит награды убийцам: сотнями гибнут помещики, жен их насилуют, детей крадут и заставляют воевать, слуг освобождают, скот режут, дома поджигают. Захваченных в плен офицеров подвергают публичным пыткам и унижениям; на деревенских площадях преданные самозванцу палачи допрашивают их с варварской жестокостью, вздергивают на дыбу. Десять тысяч яицких казаков осадили Оренбург, и, похоже, он скоро будет сдан. Тем временем другая, хорошо вооруженная армия мятежников окружила Казань, орудия гремят под стенами города.
Но хуже всего, что пример самозванца заразил и другую столицу. Москва тонет в массовых демонстрациях и протестах, мятежах и насилии — сердце России закрыто для двора и правительства. Пугачев воскресил давнюю мечту москвичей: мечту о великом царе-старовере, который очистит землю от европейской заразы, вернет двор назад, в настоящую столицу, в центр России, и вообще повернет все вспять — к суевериям и дикости, вернет заблудшую Россию на честный скифский путь. Повсюду беспорядки, революционная эпидемия охватила всю страну, болезнь оказалась заразной, как невский недуг. Двор взбаламучен. В Турции Потемкин одерживает победу за победой, а генералы пасуют перед казаками, раз от разу сдавая позиции. В канцеляриях без устали строчат приказы, вдохновляющие полки идти вперед, и только вперед. Наш герой оказался в России во время революции; все вокруг озабочены собственной участью и судьбами государства: устоит ли ненадежная Москва до прихода лета, удержится ли на троне царица, одержит ли победу самозванец.
Сейчас не время философствовать. И все же иногда он, облачившись в свой черный костюм, посещает Эрмитаж. Но он чувствует себя лишним и подозревает, что дело совсем не в происках посланцев Фридриха Прусского. Ее светлость уже более не светлость. Революция и война сделали ее нрав угрюмым, лишили приветливости, веселости и способности наслаждаться игрой ума. Она больше не чувствует себя в безопасности; призраки прошлого терзают ее. Возможно, природа берет свое: царице сорок пять, она одна, она в опасности — и почувствовала страстную потребность в поддержке и внимании. Так или иначе, секретные письма уже посланы на турецкий фронт, и лохматый, одноглазый Григорий Потемкин, таврический герой, возвращается назад в Россию, чтобы занять свое место при дворе.
И все же Философ навещает ее. Он все пишет свои меморандумы, все ходит зимними петербургскими улицами в Зимний дворец; а там, сидя на диване в окружении царских гончих, держит ее руку и похлопывает по коленям, заверяет в своей привязанности и уважении. Но она больше не замечает, не слушает его. Их встречи становятся короче и реже. Его меморандумы валяются на столе непрочитанными. Душевные тревоги сопровождаются физическими недомоганиями. Приступы колик сильнее, чем когда-либо, мороз переносится все хуже. А мир за пределами России, его родной, реальный для него мир, все дальше, он уже так далек, что трудней и трудней воскресить в памяти связанные с ним чувства. Он почти перестал писать письма: он не верит, что слова могут прорваться через завесу снега, тумана и вершащейся на российских землях истории. Мрак сгущается. Могильные черви поджидают его подснежной арктической шапкой.
Единственное его желание (только бы набраться мужества и найти подходящий момент, чтобы сказать ей) — нанять карету, охрану и покинуть эту страну. Он уже готов отважиться на рискованное путешествие по снежным равнинам. Но как сказать ей? Уйти всегда тяжелее, чем прийти.
За окном падает хлопьями снег. ОНА сидит на кушетке и читает книгу — свой любимый английский роман «Тристрам Шенди». ОН заходит, садится. ОНА поднимает голову, будто и впрямь рада его видеть.
ОНА: Почему бы вам не рассказать мне какую-нибудь историю?
ОН: Историю?
ОНА: С меня довольно философии. Да и вы не настоящий философ, разве не так?
ОН: Надеюсь, что настоящий, что бы там ни говорил Фридрих. По крайней мере я разумный человек.
ОНА: Монархи сами назначают философов. А сегодня я предпочитаю назначить вас рассказчиком историй.
ОН: Хорошо. Вот история о двух знаменитых путешественниках, двух великих людях, о которых вы, конечно, много слышали. Первый — француз Монтескье. А второй — его друг, англичанин, граф Честерфилд.
ОНА: Конечно, я знаю обоих. И что же?
ОН: А скажите, вы знаете Венецию, город Марко Поло?
ОНА: Нет, я никогда не была там. Знаю, что это великая республика. Необычный город на воде, город масок и карнавалов…
ОН: Шарлатанов, фокусников, гадалок, канатоходцев. Дож в рогатой шляпе, дамы с обнаженными грудями. Толпы, оперы. Фейерверки, публичные представления. Национальности — арабы, азиаты, турки, армяне. Смесь языков, город сильных характеров, невероятных приключений, тайн и темных вод. Известно ли вам, что там даже монахи и священники большую часть времени ходят в маскарадных одеяниях и в непристойных масках?
ОНА: Чудесное, должно быть, местечко.
ОН: Изумительное. Возможно, поэтому его так любят высокопоставленные и власть имущие европейцы. Двусмысленность, разгул, секреты, острова, церкви, разрушающиеся дворцы, каналы — все очень напоминает Петербург.
ОНА: Картины, хрусталь, серебро…
ОН: А также женщины — удивительно разнообразные. Двадцать тысяч куртизанок. Публичные дома, сводни.
ОНА: Казанова рассказывал мне, что венецианские монашки — самые соблазнительные женщины в мире.