В финале Джон умрет
Шрифт:
Из темноты за моей спиной появилась очень холодная, очень костлявая рука, и заткнула мне рот.
Рука напряглась, потянула голову назад.
Я ждал, что к горлу мне приставят лезвие ножа.
Вместо этого что–то длинное, холодное и влажное скользнуло по шее и забралось под одежду.
Я крутанул руль и схватился за рубашку. Машина завиляла по снегу, подпрыгнула на тротуаре, уничтожила аппарат для продажи газет; металл и стекло загрохотали. Передние шины пробились сквозь сугроб, приземлились на мостовую, забуксовали, схватили
Существо проползло по ключице и дальше вниз. По ощущениям оно походило на слизня, но гораздо длиннее. Его хвост скользнул по моей груди и поднялся к ключице. Я ощутил прохладный, дергающийся, зудящий вес на коже.
Честное слово, я взвизгнул — и, проскочив перекресток на мигающий желтый сигнал, затопал ногами по полу, пока не нашел педаль тормоза. Машина перешла в занос и развернулась на сто восемьдесят градусов.
— Нет–нет, езжай, — сказал тихий голос. — Если поедешь дальше, она тебя не укусит.
А, насрать. Насрать на это, как это делает сраный капитан тайской команды по сранью, которая срет в ходе «Тур де срань». Я ударил по тормозам и повернул руль. Машина заскользила по снегу, остановилась и…
Я снова завопил: грудь пронзила страшная, запредельная боль. Показалось, что из моих костей выросли бритвенные лезвия. Я снова взвыл и схватил монстра, сидящего на груди, но тут появилась рука и быстрым, точным движением схватила меня за запястье.
— Успокойся, — сказал голос. — Просто веди машину. Она тебя не тронет. Если будешь вести машину.
Если честно, то этих слов я не услышал. Свободной рукой мне удалось вытащить из кармана пистолет. По груди прокатилась новая волна невообразимой боли: она калечила, разрывала пополам. В знак протеста руки и ноги отказались повиноваться.
Человек на заднем сиденье очень медленно отобрал у меня пистолет и повторил:
— Веди машину. Просто веди машину.
Боль отступила. Мои легкие бешено перекачивали воздух. Я крепко зажмурился, открыл глаза и осторожно поставил ногу на педаль газа. Затем попытался посмотреть на существо, которое меня вырубило; его хвост высовывался из–под рубашки. Спину существа усеивали стебельки примерно в дюйм длиной, и на конце каждого находился маленький черный глаз. Существо ползало под рубашкой, стебельки щекотали мне грудь. Хвост монстра тихо скользил по кожаной куртке. За спиной что–то зашуршало, словно человек откинулся на спинку сиденья. Я поехал дальше, отчаянно пытаясь вспомнить, куда я направляюсь. Мне показалось, что по животу течет капля какой–то жидкости.
Я попытался сказать что–то остроумное, но в итоге пробормотал что–то вроде:
— ХОЧЕШЬ ТЫ ХОЧЕШЬ СОСИСКА МЕНЯ?
Фраза оборвалась, закончившись резкой, задыхающейся трелью.
— Успокойся. Все хорошо. Скажи, куда ты направлялся, и тогда я назову себя.
— Кто… кто ты, черт побери?
— Мое имя — Роберт Норт.
— Поздравляю. А кто ты, и что это за тварь, которую ты…
— Пожалуйста, отвечай на вопрос. Куда ты так спешил?
— Домой, а что? Тебе–то какое дело? Что сегодня вообще творится?
Я повернул зеркало заднего вида: с заднего сиденья на меня смотрел худой человек лет тридцати. Каштановые волосы, выпученные глаза, нос, похожий на клюв. Похож на англичанина, но говорит без акцента. Одет в синий жилет, вроде тех, которые носят служащие «Волмарта»; на голове белая пушистая женская шапка, на груди игрушечный значок шерифа. Человек говорил с некоторым затруднением, словно робот, словно глухой, который не слышит собственного голоса.
Мужчина кивком головы указал на заднюю часть салона — туда, где находились динамики стереосистемы.
— Этот человек в твоем — как он называется — коммуникаторе. Ему нужна помощь?
— Что?
— Похоже, он ранен. Он нуждается в помощи?
— Ты что, не здешний?
— Почему ты не отвечаешь на мои вопросы?
— Это Фред Дерст. По радио. Он не разговаривает с нами.
— Ты уверен? Похоже, он кричит оттого, что его кто–то душит.
— Знаю. Многих из нас подобные звуки развлекают. Это называется песня.
— Мне известно, что такое песня. Но… но я думал, что в песнях есть рифмы.
Я снова взглянул назад и увидел, что человек с холодным любопытством изучает пистолет, держа его за ствол. Он видел пушку впервые.
— Вот, смотри, сейчас я выключу радио, чтобы мы могли слышать друг друга, — сказал я и очень осторожно нажал на кнопку питания. — Вот так. Я еду домой. Там я живу. Скажи мне, кто ты и откуда? Или еще лучше — кто тебя послал?
— Я — насколько тебе известно — прямо отсюда. Кто меня послал, в данный момент значения не имеет. А вот почему ты в таких погодных условиях так спешишь домой — это чрезвычайно важный вопрос.
— Девочку убил я?
— Не понимаю вопроса. Меня интересуют только ты и твое отчаянное нежелание отвечать на мои вопросы. Уверяю тебя, твоя безопасность зависит от твоей искренности.
Тварь, сидевшая у меня на груди, начала тихо пульсировать и подергиваться.
Пора положить конец этому бреду. Я не безрассудный храбрец, но ситуация меня окончательно достала.
— Сейчас я еще раз вытяну руку, — сказал я, — и изменю уровень обогрева. Ладно?
Очень медленно и спокойно я нажал на кнопку прикуривателя.
— Я еду домой, чтобы кое–что проверить, — продолжал он
— В сарае. Это, э–э, маленькое здание за домом, где я хранил разные вещи. Ясно?
Несколько секунд он молчал. Быстро взглянув в зеркало, я увидел очень серьезное костлявое лицо, по которому текли волны тени и света фонарей. Норт выглядел как человек, собирающийся усыпить свою собаку.
— Потрясающе.
— Что?
Я посмотрел на прикуриватель. «Слизняк» на груди медленно задвигал хвостом, пристроил его на моей шее и мочке уха, и слегка вздрогнул.