В Флибустьерском дальнем море
Шрифт:
Положиться на ополченцев я не мог. Рдецкий тоже отпадал. Оставались мы трое, но один из нас должен был повести людей к кораблю. Я на секунду заколебался, подумал, кого из ребят оставить с собой, но карабин был на бригантине, а автомат тольео один. Поэтому я приказал уходить всем. Ни Славе, ни Гене не хотелось этого, однако приказ есть приказ.
У меня был автомат с парой связанных магазинов, четыре десятка патронов россыпью, да револьвер. Хотелось верить, что один "калашников" стоит полусотни мушкетов, и я смогу задержать пиратов хотя бы на полчаса. Большего и не требовалось. Два, а то и три километра - достаточная фора
Я не собирался записываться в покойники. Правила войны тоже совершенствуются со временем, и стоило сыграть в игру по тем, что будут приняты в конце двадцатого века.
До противника оставалось полторы сотни метров, когда я залег на заранее выбранной позиции, перевел автомат на одиночную стрельбу и привычно поймал на мушку рослого загорелого головореза, чуть опередившего других.
Четырнадцатью патронами я свалил тринадцать нападающих, и лишь тогда остальные сочли за благо отступить, скрыться в кустах. Все это заняло минуту, от силы полторы, и сидеть здесь мне оставалось до безобразия долго.
Понесенные пиратами потери невольно заставили их призадуматься. Даже самым глупым из них стало ясно, что взять вершину нахрапом у них не получится. Какое-то время они покорно сидели в кустах, прикидывая дальнейшие действия. Воспользовавшись паузой, я дозарядил магазин и не спеша покурил. Изредка то один, то другой смельчак пытался высунуться, оценить обстановку. Я им не мешал. Одним больше, одним меньше - существенной разницы не было. Моей задачей было задержать флибустьеров, а убивать их при этом или нет, это уже детали. Лично я не возражал против нейтралитета минут на тридцать, а там бы со спокойной душой мог отправиться восвояси, но противник решил иначе.
Их тактика не блистала оригинальностью, но придумать что-то лучшее было трудно. Сразу две группы направились в обход с флангов, в то время как часть пиратов осталась на месте, изредка постреливая в мою сторону.
Я не отвечал, экономил патроны. Лишь когда вконец обнаглевшая парочка попыталась подобраться ближе, я двумя выстрелами уложил обоих. Увлекся, выстрелил в приподнявшегося разбойника и промахнулся.
Полчаса уже миновало, но отходить стало опасно. Надо было прежде отвадить пошедших в обход, и я вогнал в магазин три недостающих патрона, незаметно покинул позицию и переместился влево.
К тому времени пираты почти успели завершить маневр. Передним оставалось до вершины каких-то семьдесят метров, но несколько прицельных выстрелов и четыре новых трупа мигом умерили их пыл и заставили отступить. Я сразу же бросился в другую сторону.
На этот раз мне повезло гораздо меньше. Я не успел добежать, как сразу три пирата оказались на гребне прямо передо мной, и три мушкетных ствола уставились в мою сторону, готовясь изрыгнуть смертоносный свинец.
Я опередил их на какую-то долю секунды. Очередь с бедра почти в упор срезала всех троих. Я подскочил к гребню и едва не столкнулся с карабкающимся наверх подкреплением. Четверо были совсем рядом, еще трое порядком отстали на крутом в этом месте склоне. Выстрелы предупредили их о моем приближении, и сразу двое ближайших флибустьеров пальнули в меня из мушкетов.
Меня спасло только то, что в конце семнадцатого века стрельба еще не была искусством и оставалась прелюдией к рукопашной. Будь моим противником кто-либо из моих современников - и мне не пришлось бы записывать в дневник воспоминание об этом бое. Одна из пуль просвистела совсем рядом, а, когда я одной короткой очередью срезал двоих, стоящих слишком близко друг к другу, еще одна пуля ударила меня в левую руку в районе локтя.
Инстинктивно я бросился в сторону, упал, откатился подальше. Затем двумя короткими - по два патрона - очередями убрал обоих уцелевших ближних, вновь перевел автомат на одиночную стрельбу, но последняя троица, не дожидаясь своей порции свинца, сломя голову мчалась вниз. Стрелять вдогонку я не стал.
Теперь пора было отходить. Оборонять обширную вершину сразу с трех сторон я не мог. Левый рукав быстро пропитывался кровью, а кровь - это в первую очередь силы. Я еще мельком подумал, что и тут повезло: рана в ноге могла оставить меня здесь навсегда. Я уже поднялся, чтобы бежать, и тут увидел забравшихся на гору с фронта и левого фланга пиратов.
Заметив мое движение навстречу, некоторые из них выстрелили, и правое плечо обожгло сильной болью.
Это вообще никуда не годилось. Я плюхнулся на колено и с левой руки тремя патронами поразил троих. На четвертый раз боек предательски щелкнул - магазин опустел.
Я сменил магазин и передернул затвор, потратив секунды три. Выстрел, еще одно безжизненное тело, но остальные поняли, что жизнь дороже любой бравады, и торопливо попадали на землю.
Я не стал дожидаться, пока они сообразят, что стрелять можно и лежа, и это даже удобнее. Вряд ли кто-нибудь из моряков умеет хорошо бегать, тут на моей стороне были все преимущества, и я припустил так, словно в конце дистанции меня ждал ценный приз.
В принципе, так оно и было. Продолжай я бой, два с половиной десятка уцелевших джентльменов удачи имели достаточно много шансов убить меня. Дело не в трусости. Я был обойден с трех сторон, и флибустьерам ничего не стоило замкнуть кольцо. Стрелял я намного лучше их, о превосходстве "калашникова" перед их оружием я уже и не говорю. Там, где я служил, учили крепко, со знанием дела, но никакое мастерство не поможет пополнить запас патронов. Стоит расстрелять последний магазин, и автомат превратится в бесполезный кусок железа, а набить его мне бы уже не дали.
Я выполнил свою задачу. По времени люди должны были находиться на полпути к бухте, и догнать их пираты уже не могли. Лишний десяток перебитых англичан не давал нам решительно ничего, а сам я еще был нужен товарищам по несчастью, да и автомат мог пригодиться в какой-нибудь чрезвычайной ситуации.
Короче, пока флибустьеры приходили в себя, я успел добежать до дальнего склона и скрыться с их глаз. На всякий случай я взял правее пути, по которому должны были следовать пассажиры, и производил по дороге немало шума.
Обернувшись уже внизу, я увидело на вершине нескольких противников, махнул им на прощание зажатым в левой руке автоматом и помчался дальше в лес. Я бежал быстро, стараясь оторваться от возможной погони, а сам прикидывал, где в данный момент могут находиться мои современники. Бой в общей сложности длился пятьдесят восемь минут, без малого час, и по идее пассажиры могли уже преодолеть около половины расстояния.
Пробежав пару километров, я выбился из сил и был вынужден устроить себе кратковременный отдых.