В глубинах тьмы
Шрифт:
— Шара, прими управление кораблем. Сейчас же, — медленно и раздельно сказал я, одновременно рукой, на которой трещали маленькие молнии, поманив Энакина к себе. — Не паникуй.
Скайуокер взмахнул мечом, и тут же я послал в него поток электрических разрядов, заметив, как за его спиной Шара скользнула в кресло пилота.
Энакин выставил перед собой клинок, приняв молнии на него — по правде говоря, я и целился именно в его меч, а не в него самого (хотя очень хотелось сделать наоборот и я с трудом сдержался). Загораживаясь клинком, словно щитом, он медленно, преодолевая давление
Я добавил «мощности» — казалось, вся сила бушующих во мне эмоций вырвалась через пальцы, уходя в энергию электрических разрядов, которые извивались вокруг меча, рассыпая искры. Но… Скайуокер, похоже, был еще мощнее — он надвигался на меня как танк, медленно, но неотвратимо. Еще немного — и между нами останется так мало места, что собираемые его световым клинком мои собственные молнии вернутся ко мне, и уж тогда…
Стремительно просчитав несколько путей дальнейшего развития боя, моя «логическая половина» выбрала один из них, показавшийся самым удачным. Я не знал наверняка, что именно привиделось сейчас Энакину, но кое-какие предположения были. И под влиянием этих видений у него явно была ослаблена способность ощущать реальность вокруг, что могло быть мне и на руку. А «эмоциональная половина» помогла мне убедительнее сыграть роль.
— Темная сторона ослепляет… — прошипел я самым мерзким голосом, на который был способен, и взглянул куда-то Энакину за спину. — Молодец, детка, перережь горло его девчонке!
Джедай присел и повернулся вокруг своей оси так быстро, что я едва успел отреагировать — но все же успел! В тот короткий момент, когда он был открыт для удара, оглядываясь назад и, по-видимому, готовясь совершить кувырок, молнии ударили в его тело так, что его по инерции проволокло до противоположной стены корабля и хорошенько об нее приложило. И прежде, чем Скайуокер успел прийти в себя, я одним прыжком настиг его и стукнул по голове рукоятью меча, оглушив.
— Попался на такой старый трюк! — киношно-издевательским тоном провозгласил я. И тут же рухнул рядом, потому что вся новообретенная мощь вдруг меня покинула, забрав заодно и мои собственные силы и оставив лишь опустошенность. Смех Селесты неожиданно перешел в горькие рыдания, но через полминуты затихли и они, и корабль заполнила могильная тишина.
* * *
— Злодей из тебя получился неплохой… — Шара со вздохом положила мне на голову холодный компресс. — Кому ты там хотел перерезать горло?
— Падме Наберрие, конечно… Ой, как же мне плохо-о, — простонал я.
Прочий экипаж (кроме Шары) отозвался согласными стонами.
— Такого похмелья у меня не было с тех пор, как… Да вообще никогда в жизни, — пробормотала Селеста. — А тогда все казалось так круто… когда молнии бегают по пальцам… Как я могла поддаться темной стороне?!
— Пьянит джедаев ситха кровь — но тяжко будет им похмелье, — невпопад продекламировал я.
— Ну вот, и «непревзойденный интеллектуальный инструмент в виде мозга бита» поломался, — поморщилась Морн.
— Это просто такой юмор… Согласен, наверное, не вовремя. Я тоже еще не совсем отошел от… того удара. А вообще
— А что это было?.. — подал голос Энакин. — Это… совсем прекратилось?
— Думаю, да, — ответил Мол. — И знаете, готов держать пари, что это произошло из-за того, что мы взорвали гробницу лорда ситхов.
— А кто придумал ее взорвать? — покосилась на меня Селеста.
— Я не знал, что будет такая реакция, — слегка покривил душой я. — Но все равно, полагаю, что избавление галактики от духа Сорзус Син того стоит.
— Если бы еще только все ограничилось тем, что произошло с нами… — задумчиво проговорил Мол. — Но у меня чувство, что это намного масштабнее.
«Если Сорзус сказала правду, то о, как ты прав, — мысленно ответил я. — И дома нас еще ждет «разбор полетов.»
И я не ошибся.
* * *
— Как вы могли сделать это?! — Луминара Ундули даже слегка повысила голос, что для магистра-джедая и члена Совета было все равно что громкий крик для обычного существа. — Нет, объясните мне: неужели никому из вас даже не пришло в голову, что раз джедаи за прошедшие тысячелетия никогда не разрушали ситхские гробницы, то для этого есть важная причина?!
— Почему-то не пришло, — кивнул я. — Честно говоря, я думал, что это всего лишь замшелые традиции Ордена, основанные на уважении к культурам и истории любых народов галактики.
— О, да, конечно… Какого же ты мнения о старом Ордене джедаев… мы все, по-твоему, были сборищем оторванных от жизни маразматиков, трясущихся о сохранении редкостей, независимо от того, насколько они опасны… Пойми, что у Ордена не существовало ни одной традиции, для которой не было бы серьезной причины! И дело не только в том, что от этого силы одного лишь Палпатина еще немного возрастут — он и так сильнее любого из нас! А дело в том, что это просто-напросто повысит уровень тьмы во всей галактике, равновесие теперь нарушено еще больше, и это может обернуться… миллионами лишних жертв среди разумных!
— Как?.. — не понял я. — Почему?
— Потому что не только ситхи и джедаи связаны с Силой, — с болью в голосе ответила магистр. — Где-то совершит преступление кто-то колеблющийся, кто не решился бы на него без этой лишней капли темной стороны, добавленной в его разум, где-то умрет больной, который находился на грани жизни и смерти и которого иначе успели бы спасти врачи… где-то произойдет что-то еще нехорошее и темное. Потому что все это — темная сторона!
«М-да… вот угодил-то, — мне и впрямь стало не по себе. — А вот об этом Сорзус не предупредила.»
— Энакин молод и импульсивен, Мол — матукай, а не джедай, но ты, Тал, где же был твой хваленый интеллект? — покачала головой Т'ра Саа.
Хотя магистр Ундули сейчас оставалась среди нас единственным джедаем из старого Совета, оказалось, что про специфику ситхских гробниц знает не она одна. Т'ра Саа и Толму тоже это было известно. А вот более молодые джедаи ранее оставались в неведении. И теперь, как им, так и нам — виновникам, было основательно растолковано, что же за беде мы открыли ворота.