В глубине Великого Кристалла-2
Шрифт:
В тот момент штурман еще не понял всю важность открытия.
Вечером все собрались в кают-компании "Магеллана". Было их пять человек. Белокурый и широкоплечий Кнуд Ларсен, добродушный и рассеянный во всем, что не имело отношения к вычислительным машинам. Два африканца: веселый, маленький биолог Таэл и штурман Тэй Карат, которого называли всегда просто Кар. Пилот и астроном Георгий Рогов, светловолосый, как Ларсен, и смуглый, как африканцы, самый молодой в экипаже. И, наконец, Александр Снег, который был штурманом-разведчиком и художником. В последнее время он настолько был занят своими этюдами, что передал управление Кару.
Они собрались, и Кар сказал:
– Странная планета, не правда ли? Ясно одно: не будь оледенения, была бы жизнь. Солнце, то есть Желтая Роза, когда-нибудь растопит лед, это тоже ясно. Неизвестно лишь, сколько тысячелетий нужно для этого... Растопим лед сами?
Он предложил зажечь над Снежной планетой четыре искусственных солнца по системе академика Воронцова. Это была старая и довольно простая система. Такие атомные солнца зажигались на Земле еще в первые десятилетия после того, как люди, уничтожив оружие, смогли наконец всю ядерную энергию использовать для мирных дел. Как раз тогда и были растоплены льды Гренландии и береговых районов Антарктиды.
– Почему именно четыре?
– спросил Георгий.
– Это минимум. Меньше четырех нельзя: не будет уничтожен весь лед, и вечная зима снова расползется по всей планете.
Однако на четыре солнца уйдет две трети оставшегося эзана - звездного горючего. Значит, не смогут космонавты разогнать до нужной скорости корабль. Они вернутся на Землю не раньше чем через двести пятьдесят лет. Большую часть полета экипаж вынужден будет провести в анабиозе. Двести пятьдесят лет... Но зато астронавты принесут людям планету, которая станет новым форпостом человечества в космосе. Не будет напрасным далекий поиск.
– Что для этого нужно?
– спросил Ларсен.
– Согласие.
– Кар оглядел всех.
– Да, - сказал Ларсен.
– Конечно!
– воскликнул Таэл.
Георгий молча кивнул.
– Нет!
– произнес вдруг Снег и встал.
Прошло несколько секунд удивленного молчания, и Снег заговорил. Он говорил, как глупо делать из планеты инкубатор. Люди не должны бояться суровых льдов, борьбы с природой незнакомой планеты. Без борьбы жизнь теряет смысл... А вдруг погаснут искусственные солнца прежде, чем сойдет весь лед? Что станет с первыми жителями Снежной планеты, если вдруг нагрянет опять вечная зима? Но пусть даже не погаснут солнца. Пусть сойдут льды. Что тогда увидят люди? Голые горы, равнины без лесов, серую пустыню...
Они слушали, и были мгновения, когда каждый хотел уже согласиться с товарищем. Даже не потому, что слова его казались убедительными. Убеждали горячность и настойчивость. Так спорил Снег всегда, когда твердо чувствовал свою правоту. Ведь с той же горячностью отстаивал он на Земле право полета к "своей звезде".
3
Помнили друзья, как он стоял в большой комнате Дворца Звезд перед бледным сухим человеком и говорил с яростной прямотой:
– Я удивляюсь, как Союз астронавтов мог доверить решение такого вопроса вам одному, человеку, не умеющему верить в легенды!
Человек бледнел все сильней, но его раздражение сказывалось лишь в легкой сбивчивости тихих ответов:
– Каждый юноша, побывав за орбитой Юпитера, считает себя подготовленным к свободному поиску и готов лететь хоть в центр Галактики. Это смешно. Вам кружат голову сказки о планетах Желтой Розы. Желтая Роза - коварная звезда. Заманчиво, конечно. Вечная истина: сказка привлекательна.
– Вы претендуете на знание вечных истин, но забыли одну: в каждой легенде есть зерно правды. Мы верим, что есть планеты...
Ротайс наклонил голову.
– Я позволю себе закончить бесполезный разговор. Не вижу у вас оснований претендовать на экспедицию свободного поиска... К тому же я очень огорчен и мне трудно говорить. Час назад разбился на гидролете Валентин Янтарь. Он дома сейчас, и я спешу к нему.
Видимо, он не очень спешил, потому что Александр, придя в дом старого астронавта, увидел там только врачей. Он узнал, что Янтарь отказался от операции.
– Летать я больше не смогу, а жизнь... Она была и так долгая, - заявил он.
Снег молча прошел в комнату, где лежал астронавт. Янтарь сказал растерявшемуся врачу:
– Прошу вас уйти.
В комнате был полумрак. Не от штор, а от густых зацветающих яблонь, которые закрыли окна. Александр подошел к постели. Янтарь был укрыт до самой шеи белым покрывалом. Поверх покрывала лежала спутанная светлая борода. Кровавая полоса тянулась через морщинистый лоб.
– Никто не поймет меня, кроме вас, - начал Александр, - остальные могут обвинить меня в бесчувственности, одержимости, эгоизме... Но мы можем говорить друг другу правду. Вы летать больше не будете.
– Так...
– Наш экипаж не пускают в поиск, - тихо сказал Александр.
– Дайте нам ваше право второго полета... И мы полетим.
– На Леду? На мою планету?
– Янтарь не пошевелил ни руками, ни головой, только радостно вспыхнули его глаза.
– Вы решили?
В этот миг он увидел, наверное, синий мир так и не разгаданной до конца Леды, развалины бирюзовых городов и белые горы, вставшие над фиолетовыми грудами непроходимых лесов, окутанных ядовитым сизым туманом. Но необыкновенное видение исчезло. Снова возникло перед ним строгое и напряженное лицо Александра.
– Нет. Конечно, не на мою, - глухо произнес Янтарь.
– Каждому светит своя звезда, - сказал Снег.
Он сел у постели и коротко рассказал все: про последнее сообщение с "Глобуса" о загадке Желтой Розы, про план свободного поиска, который возник у пяти молодых астролетчиков, про последний разговор с Ротайсом.
– Леда ждет археологов. Мы же разведчики. Мы хотим найти планету, где воздух как на Земле. Людям нужны такие планеты.
Янтарь закрыл глаза.
– Хорошо... Ваше право.