В глубине Великого Кристалла-2
Шрифт:
– Он не поверит, - возразил Александр, вспомнив бесстрастное бледное лицо Ротайса.
– Возьми мой значок. В синей раковине, на столе.
В раковине, найденной на Леде, лежал золотой значок с синими звездами и надписью "Поиск".
Александр взглянул на значок, потом на раненого астронавта. Впервые за эти дни ему изменила твердость. Он сжал зубы и опустил протянутую было руку.
– Возьми, - повторил Янтарь.
– Ты прав.
– Выбей окно, - попросил он, когда Александр зажал в ладони значок.
– Нет, не открывай, а разбей стекло... Оно старое, очень хрупкое... Хорошо, - сказал он, когда зазвенели осколки. Александр выломал за окном большую ветку, и в комнату вошел солнечный луч.
– Счастливого старта!
– проговорил Валентин Янтарь, усилием воли стараясь подавить нарастающую в груди боль.
– Пусть вернется на Землю каждый из вас!
– Это удается редко.
– Потому и желаю...
У выхода Снег встретил Ротайса и показал на раскрытой ладони значок. Ротайс слегка пожал плечами и наклонил голову. Это означало скрытое возмущение поступком молодого астролетчика и, в то же время, вынужденное согласие. Никто в Солнечной системе не мог отвергнуть права на второй полет: космонавт, открывший новую планету и вернувшийся на Землю, мог вторично отправиться в любую экспедицию и в любое время на любом из готовых к старту кораблей. Он мог также уступить это право другому капитану.
В одну секунду Александр вспомнил вдруг лицо Янтаря - знаменитого капитана "Поиска", его морщинистый лоб с кровавой полосой и глаза, синие, словно отразившие фантастический мир Леды. "На Леду? На мою планету? Вы решили?" Но старый астронавт понял Александра. А Ротайс?
– Сообщите Восточному космопорту. Мы выбрали "Магеллан".
...Он больше всех сделал для этого полета. А улетать ему было труднее всех. У каждого на Земле оставались родные. Но, кроме родных, у Снега оставалась девушка, у него одного.
Со стороны казалась странной эта молчаливая дружба. Их не часто видели вместе. Они редко говорили друг о друге. О любви их знали только друзья...
За неделю до старта Александр встретил ее в молодом солнечном саду, там, где сейчас Золотой парк Консаты. Ветер рвал листья, и солнце плясало на белом песке аллеи. Девушка молчала.
– Ты же знала: я астронавт, - сказал Снег.
Он умел быть спокойным.
Перед стартом он отдал ей золотой значок.
...Однажды, случайно заглянув в кают-компанию, Георгий увидел, как Снег достал и поставил перед собой маленький стереоснимок. Он смотрел на него не отрываясь. Молчал.
– Я убрал бы этот снимок навсегда, - сказал Георгий.
Александр взглянул на него не то с насмешкой, не то с удивлением.
– И думаешь, все забудется?
Он закрыл ладонью глаза и несколькими резкими штрихами карандаша с удивительной точностью набросал на листе картона черты девушки.
– Вот так.
Шел восьмой год полета по собственному времени "Магеллана".
4
И вот теперь Александр Снег, больше всех рвавшийся в поиск, отстаивал ледяную планету, словно ее ждала гибель, а не возрождение.
– Серая пустыня, чахлые кустики! Льда не будет, а что останется? Мертвая земля, мертвые камни.
– Люди сделают все!
– возразил Таэл.
– Все, что надо, сделают люди.
– Но я не сказал еще одного, - продолжал Снег.
– Нельзя отнимать у людей тот мир, который мы здесь нашли, потому что он прекрасен. Разве вы этого не поняли?
Он швырнул на стол свои этюды. Все затихли, снова увидев то, что видели раньше, но забывали, угнетенные царством льда. Были удивительно точно схвачены краски. Черно-оранжевые закаты, голубые ущелья со светящимся туманом, утро, зажигающее золотые искры на изломах льда, желтое небо с нагромождением серых облаков...
Медленно шелестели листы. Наконец Кар сказал:
– Хорошо. Но нельзя же так - холод и смерть ради красоты. Зачем нужны мертвые льды?
– Не мертвые, - покачал головой Александр, - есть в них и своя жизнь. Ветер, ручьи, кусты... Все здесь просыпается понемногу. Но нельзя спешить. Иначе будет пустыня.
– Не будет пустыни. Будет океан, синий и безграничный, как на Земле. На это хватит растопленного льда. Будут греметь водопады. Представь, Александр: тысячи серебристых водопадов среди скал и радужного тумана. Будет и суровая природа, будет и своя красота, но еще будет жизнь. Ведь такую планету мы и искали.
– Будет океан и заросшие лесами острова, - сказал тихо Таэл.
– Откуда леса? Разрастутся черные кустики?
– Люди посадят леса!
– На камне?
– Ты не прав, Саша, - негромко сказал молчавший до сих пор Георгий. Вспомни Антарктиду.
Снег хотел возразить, но вдруг устало сел и проговорил:
– Ладно. Разве я спорю?
– Ты примешь участие в расчетах?
– В работе - да. Но не в расчетах. Какой из меня математик?
5
Они работали долгое время. Потом вывели на орбиты четыре десантные ракеты, окруженные сетью магнитных регуляторов. Автопилотов на ракетах не было. Кар и Ларсен сами садились в кабины, а потом выбрасывались в спасательных скафандрах. Так они делали дважды. Четыре ракеты со звездным горючим РЭ-202-эзаном стали как бы вершинами трехгранной пирамиды, внутри которой висела Снежная планета.
Никто не вспоминал о споре. Александр работал увлеченно. Он даже сделал расчеты, которые касались одного из искусственных солнц. Свое солнце было у каждого, кроме Кара, который взял на себя общий расчет и управление.
Когда кончился последний день работ, экипаж "Магеллана" собрался в ущелье, где была поставлена станция управления.
– Ну... боги, создающие весну...
– излишне серьезно сказал Кар.
– Давай, - шумно выдохнул Таэл.
– Давать?
– Давай.
Дали сигнал.
Три экрана ослепительно вспыхнули. Потом проступили на них горы и нагромождения льда, освещенные двумя или тремя солнцами. Четвертый экран бесстрастно белел непрозрачной поверхностью.
– Мое, - сказал Снег.
Четвертое солнце не зажглось.
Неизвестно, что случилось. Вероятно, была нарушена система магнитных регуляторов. Может быть, достаточно было малейшего толчка, удара метеорита-песчинки, чтобы солнце вспыхнуло через несколько секунд. Но много ли шансов, что в ракету попадет метеорит?