В горах мое сердце
Шрифт:
Любая хозяйка модного салона рада была видеть в числе гостей холостого мужчину, особенно такого красивого и достойного, как лорд Алистер; приглашения дождем сыпались в его уютную, хоть и скромную квартиру на Хаф-Мун-стрит.
Именно поэтому он нуждался в спокойном и непритязательном секретаре, который бы два часа в день занимался тем, чтобы отвечать на поток корреспонденции.
Итак, секретарь, улаживающий встречи, дельный слуга и опытный повар, готовящий еду, когда хозяин дома…
Не существовало дома в Англии, где его не встречали бы как желанного гостя, и самые лучшие охотничьи и скаковые лошади предоставлялись ему, когда он в них нуждался.
И, возможно, самое важное, что в любом солидном доме, где он гостил, непременно находилась красивая женщина, готовая разделить его одиночество ночью.
— Я знаю, что вы человек небогатый, — сказал ему принц Уэльский несколько недель назад, — но, черт побери, я полагаю, вы живете лучше, чем я!
Лорд Алистер рассмеялся.
— Я думаю, ваше высочество, что найдется немало мужчин, которые охотно поменялись бы с вами.
— А вы? — с нажимом спросил принц.
Лорд Алистер покачал головой:
— Нет, ваше высочество, но ведь я больше, чем кто-либо другой, понимаю, как много тревог и сложностей вам приходится преодолевать и с какими трудностями сталкиваться в вашей частной жизни.
— Совершенно справедливо, и я нахожу все это чрезвычайно неприятным! — огорченно воскликнул принц. — Я завидую вам, Алистер! Понимаете? Я вам завидую.
Лорд Алистер потом посмеивался над этим разговором, но отлично знал, что имел в виду принц. И подумал, как ему, в сущности, повезло, что он свободен, не связан узами брака и, конечно же, не столь эмоционально неустойчив, как его высочество.
Вступая в любую связь — в особенности это проявилось в отношениях с госпожой Фицгерберт, — он доводил себя до эмоционального кризиса похлеще, чем в театральных пьесах.
Он рыдал, колол себя кинжалом, грозился покончить с собой, если предмет его страсти не ответит ему взаимностью.
Лорд Алистер, который знал о тайной женитьбе принца на госпоже Фицгерберт, считал, что тот главным образом тревожится за свое положение наследника трона, если вдруг откроется, что он женился на католичке.
«Ни одна женщина не могла бы так много значить для меня, чтобы ради нее я отказался от британского трона», — не без сарказма подумал лорд Алистер.
Пожалуй, именно излияния принца Уэльского повлияли на его решение не высказывать своих чувств, пока он сам не убедится, что они истинны.
Даже во время величайших пароксизмов страсти какой-то критический участок его разума подсказывал лорду Алистеру, что это всего лишь эмоции, блекнущие и выдыхающиеся со временем,
Но ведь это она с незапамятных времен вдохновляла на великие подвиги, ее изображали великие художники, великие создатели музыки и поэзии.
Любовь! Любовь! Любовь!
Где ее найти? И доступна ли она обыкновенному человеку вроде него самого?
Он в этом сомневался, но, тем не менее, отказывался принять то, что понимал как нечто ложное, и поместить в ларец, которому, по его представлениям, суждено было остаться пустым.
Само собой разумеется, эти его идеалы не имели ничего общего с доступными ему радостями жизни, и когда он еще раз взглянул на душистую записочку Олив, то подумал, что этой женщины ему будет очень не хватать… если его подозрения насчет ее замужества справедливы.
Во всяком случае, пока еще не настал день ее свадьбы, он постарается получше провести время до того, как она купит себе приданое и будет представлена новым родственникам.
Он был совершенно уверен, что ни герцога, ни маркиза Олив не впустит к себе в спальню до тех пор, пока у нее на руке нет обручального кольца, стало быть, и садовая калитка, и французское окно в гостиной остаются в его распоряжении.
Размышления лорда Алистера были прерваны его слугой, который вошел в столовую, отделанную белыми с золотом панелями в стиле королевы Анны.
Комната была невелика, потому что лорд Алистер редко приглашал больше шестерых гостей одновременно, но, как и примыкающая к ней гостиная, отличалась изысканностью убранства.
То был подарок одной очень милой женщины, с которой у него была связь два года назад.
Он как раз решил поменять квартиру в то время, когда они стали любовниками, и если он имел возможность дарить ей только цветы либо мелочи вроде вееров или, к примеру, маленькой броши с камеей, то она выражала свои чувства с большой щедростью и разнообразием, потому что муж ее был весьма богат.
В конюшне, которую лорд Алистер нанимал неподалеку от Хаф-Мун-стрит, появились новые лошади, просто великолепные.
Дома у него появились трости с золотыми набалдашниками, табакерки, украшенные эмалью и драгоценными камнями, и картины, которым друзья лорда Алистера откровенно завидовали.
Если они и догадывались о происхождении этих картин, то проявляли достаточно такта и не сообщали о своих догадках.
Они просто хвалили исключительный вкус и восхищались полотном Рубенса, висевшим над камином, и картиной Фрагонара в спальне.
Что касается столовой, то там внимание гостей привлекал портрет самого лорда Алистера,