В городе жестоких людей

Александер Арина

Ксюша и себе остановилась, перейдя на спортивный шаг, и вернувшись, начала наяривать вокруг Кучер круги, пытаясь выровнять дыхание перед решающим рывком.

— Не знаю, Ир. Я не знаю, как это делается. Я не могу повернуться к нему спиной после всего. Я привыкла к нему. Ты бы слышала, как он говорил. В нем было столько искренности. Кажется… я люблю его. По-своему.

— Когда кажется, креститься надо, — вздохнула Ира, вытирая со лба пот. — Это не выход из ситуации. Прислушайся прежде всего к себе, а не к Антону. Ксюх, давай так… выбрось из головы все мои слова. Все-все. И Дениса тоже выбрось. Разберись в своих чувствах

к Антону пока не поздно. Я понимаю, ты привязалась к нему, вы сдружились, у вас там какие-то физико-химические процессы происходят, но ты же видишь, что для него это не просто подержаться за ручки, гуляя по парку и поесть в выходные мороженное. Я ещё в понедельник сказала, что он влип. На долго ли, не знаю, но в данный момент ситуация такова. И если ты собираешься морочить ему голову, ничего не давая взамен, то руби сразу. Потому что это не правильно.

***

Все выходные только то и делала, что думала о словах подруги.

Бабушка, как только взглянула на неё, мгновенно учуяла сердечные дела, но в отличие от Кучер с расспросами пока не лезла.

Понаблюдайте когда-нибудь за влюбленным человеком, только начавшим осознавать сей сложный процесс — сразу всё поймете. Это и задумчивость с рассеянностью, и мечтательность, и отсутствие аппетита.

Ксюша не только неосознанно, на подсознательном уровне вступила в ряды влюбленных, но и не знала, как быть дальше. Ещё и Антон, будто чувствуя её настрой, постоянно делал так, чтобы она давилась готовым сорваться признанием и со сжимающимся сердцем принимала очередной, преподнесенный им подарок.

Например, вчера он подарил ей огромного плюшевого мишку и смотрел такими преданными глазами, что и речи не могло быть о серьёзном разговоре. Просила ведь не страдать подобным, не тратить деньги, так нет же: каждая встреча и новый сюрприз. И это при том, что приезжал ненадолго, и каждый раз без предупреждения.

Сомнения… они грызли изнутри, не давая покоя. Если бы не то признание… Не хотела принимать подарки, не хотела загадывать наперёд, планировать вместе зимние каникулы.

Всё изминала одна ночь, наполненная жаром, ромашковым чаем и тревожным звучанием вибрирующего голоса. Слишком яркими были пережитые ощущения.

Так хотела, чтобы Денис учудил что-нибудь этакое, из ряда вон выходящее, чтобы отвернуло от него. Оттолкнуло окончательно. Потому что, как только начинала думать о нем, так основательно пропадала. Тогда в противовес ему призывала младшего брата, с которым о чем только не говорили, как только касались друг друга. Антон… он был таким земным. Со своими недостатками, задвигами, шутками. Казалось, вот же он, бери и впускай в свою жизнь, только сердцу ведь не прикажешь.

— Ба, а бывает так, что нравятся оба? — Стояла к Пелагее спиной, поэтому не увидела, насколько удлинилось её лицо от удивления. Спросила по между прочим, но плечи заметно напряглись и именно этот момент не ускользнул от внимательной женщины.

— Бывает, — подтвердила, распуская старый вязаный свитер. — Но всё равно один нравится больше. А что?

— Да так, не бери в голову.

Ага. Смешная. Не тут-то было. Наживка была выпущена и Пелагея моментально проглотила её, начав складывать в голове замысловатую головоломку.

— Тот парень, что приезжал, Денис… он к какой категории относится? — Нитка так и мелькала в её руках, наматываясь на уже достаточно приличный клубок. —

Хотя можешь не отвечать. И так видно, что нравится, причем сильно. Да и ты ему тоже.

Ксюша едва не выпустила намыленную тарелку, насколько была поражена проницательностью бабушки. Нравится ему? Видела она в понедельник, как нравится ему. Понравилась, прям не то слово. И что там Ирка разглядела в его взгляде, если он полвечера не отлипал от Милки?

— Бабуль, у него девушка есть и там… судя по всему, всё очень серьёзно.

Шерстяной клубок покатился по полу. Пелагея внимательно посмотрела на поникшие плечи и невольно вздрогнула.

— А вот это уже плохо. Нехорошо. Засматриваться на чужого парня неправильно, Оксана.

— Да я, как-то и не засматриваюсь, — промямлила не убедительно. Гора перемытой посуды сверкала чистотой. Не мешало бы уже и повернуться лицом, не вечно же стоять спиной, но бабушкин взгляд настолько прожигал лопатки, что встретиться с ним на прямую оказалось не под силу.

— А ну-ка, иди-ка сюда, — Пелагея похлопала по старой тахте ладошкой. — Поговорим по душам. Давненько что-то мы с тобой не делились сокровенным.

Ксюша вздохнула. Разговор по душам? Было бы неплохо. Но ведь обо всем не расскажешь.

— Рассказывай, давай, — приобняла её за плечи, — что да как: о Денисе расскажи, о том, втором, поведай. Как так вышло, что запуталась и не можешь определиться.

Конечно, Ксюша не рассказала и половины из того, что пришлось испытать, переехав в город. Нельзя было говорить, как сидела под квартирой с Антоном, ожидая тётку. Как приставал её сожитель… Как сестра напоила амфетаминами, как заболела, стоя под проливным дождем и как проспала всю ночь в объятиях парня, позабыв обо всём на свете.

Все эти эпизоды непосредственно связаны с братьями, и расчленить их друг от друга было не так уж и просто. Не получилось открыться на полную. Поведала только, как познакомилась с ними, и скрипя сердцем добавила, что Антон и Денис родственники.

От последней фразы у Пелагеи перехватило дыхание. Теперь многое стало понятно. Ксюша опустила глаза, рассматривая распущенный до половины свитер. Чем больше говорила о своих чувствах, тем больше понимала, что нужно объясниться с Антоном. И судя по бабушкиному выражению лица — она, как и Ира, придерживалась того же мнения.

— Умеешь, ты Оксана, вывернуть мозги наизнанку. Всё у тебя через окольные тропки. Нет, чтобы напрямую, да так ведь не интересно, да? Если то, что я увидела между тобой и тем парнем правда, то тебе стоит поговорить с Антоном и рассказать всё как есть

— Ты что?! — подскочила Ксюша, повысив голос. — Я не собираюсь ему говорить о Денисе!

— Да Бог с тобой! Разве я об этом? Я имела в виду, что ты не должна давать ложных надежд. Признаться, что нет в тебе искры к нему. Насильно ведь мил не будешь. Не цепляйся за Антона только потому, что тебе с ним хорошо и удобно. Это сейчас так. А что будет дальше? Я скажу тебе: ничего из этого хорошего не выйдет. Повесишь на шею ярмо и парня обидишь сильно. Если уж он настолько серьёзно настроен, что признался в своих чувствах, то тут и думать нечего. Ну не лежит у тебя к нему душа, — добавила спустя время, наблюдая за метаниями внучки. — Да ты и рассказывала о нем, как об обычном друге. Другое дело его брат. У тебя и голос менялся, и глаза по-другому горели. Только неправильно это. Неправильно и нехорошо…