В горячих сердцах сохраняя... (сборник)
Шрифт:
— Плая—Ларга, — говорит старший лейтенант. — Не останавливайся, давай, давай до Плая—Хирон.
— Бензина мало, старший лейтенант, — говоришь ты ему.
— Сколько?
— Меньше четверти бака.
— Вперед, — говорит он, — карта там крайне необходима. Поехали!
И джип мчится дальше. По встречной полосе едет санитарная машина. «Почему у нее включена сирена?» — думаешь ты. Машина приближается.
— Что это? — спрашиваешь ты старшего лейтенанта. — Что он хочет сказать?
Но лейтенант тебя не слышит. Он высовывается из джипа, оглядывается назад и кричит:
— Самолет! Стой! Стой!
Шофер сильно тормозит и швыряет джип к правому кювету. Он выпрыгивает и бежит к изогнутым деревьям. Старший лейтенант бросается за ним. А ты не можешь. Ноги отказываются тебе повиноваться. Ты лишь открываешь дверцу и с большим трудом прячешься под джипом. Ты высовываешь голову, когда слышишь треск пулеметов самолета, и у тебя учащается дыхание. «Неужели здесь меня убьют?» — думаешь ты. И твое тело пронизывает
холод, а потом охватывает невыносимый жар, который ударяет в голову.
— Быстро, быстро! — кричит старший лейтенант. — Едем дальше!
Ты поднимаешься. У тебя нет сил. Но ты превозмогаешь себя и садишься в машину.
V
— Альдо, Альдо!
Ты видишь его в открытом джипе. Он ждет, когда грузовики и автобусы, заполненные милисьянос, проедут среди множества орудий, танков, людей, движущихся по обе стороны автострады, детей с суровыми лицами, грязными от пота, пыли и тины. Альдо тебя не слышит, и ты бежишь, чтобы увидеть его, быстро лавируя между грузовиками, наталкиваясь на людей, которые удивленно смотрят на тебя. Ты резко хватаешь его за руку.
— Альдо, Альдо! — кричишь ты ему.
От пороха лицо у него темное, глаза припухли от нескольких суток без сна, мозолистые руки воспалены, испачканы землей. Это не тот Альдо, которого ты знал раньше. Он глядит на тебя отрешенно, словно припоминает что—то.
— Малыш! — говорит он тебе голосом, который не похож на его собственный, голосом охрипшим и глухим. — Малыш, у тебя не найдется воды, немного воды?
— Воды нет, Альдо, — отвечаешь ты, — ни капли нет. Альдо, тебя ранили? Поверни голову. Куда?
Но он будто не слышит тебя и с горечью в голосе говорит:
— Убили нашего друга Лумумбу, малыш! Я не успел ему помочь, и его убили!
Ты открываешь рот, чтобы произнести слова утешения. Хочешь обнять его, сказать ему, что он герой, что войну мы обязательно выиграем, потому что среди бойцов — такие, как он. Но вдруг ты чувствуешь себя беспомощным, как младенец, который еще не говорит. И вот колонна трогается в путь, а ты ничего не можешь сделать, чтобы задержать Альдо. И его джип едет в колонне к месту решающего боя. «Почему не ввели в бой нашу батарею?» — думаешь ты.
VI
Старший лейтенант доставил карту, и ты вернулся и сентраль. Диописио тебя ждал. Он собирался отчитать тебя за нарушение дисциплины, но увидел твое лицо и промолчал. Вместе вы возвращаетесь к батарее.
— Дионисио, я видел Альдо, — говоришь ты. — Альдо сражался как герой…
И вы идете дальше к батарее.
…И снова ты ждешь. Батарея так и не сделала ни одного выстрела. Ты был на войне, но по—прежнему спрашиваешь себя, что же это такое. Потому что для Альдо и для тебя война оказалась разной. Теперь тебе уже не разобраться в этом, ведь она закончилась. И для тебя, и для многих таких, как ты, война стала борьбой с ожиданием. Или воспоминаниями о старушке с платком, приветствовавшей тебя возле мертвого поселка, о слезах старого милисьяно из героического батальона, о глуховатом голосе просящего воды друга, глаза которого опухли без сна…
…И сейчас, в грузовике, в котором ты возвращаешься, сжимая кулаки и радуясь одержанной победе, которая овевает твою винтовку и твой берет, ты перестаешь терзаться. И в деревнях, которые ты проезжаешь, тебя приветствуют, тебе кричат, тебя воспевают как героя. И пожалуй, люди правы. Войну выиграли все. Те, кто сражался, и те, кто не сражался. Те, кто ждал и жил, как ты, и те, кто не смог дождаться, потому что смерть положила конец их ожиданию. Может быть, поэтому ты машешь всем и прижимаешь к груди цветы, которые тебе бросают прямо в лицо, и гордишься победой, потому что она и твоя. А грузовики все мчатся по нескончаемому шоссе, и ветер высушивает твои слезы.