В гостях у сказки, или Добряна и Серый Волк
Шрифт:
Она успела сделать шаг, другой... На третьем земля ушла из-под ног, и, взмахнув руками ка? птица крыльями, Добряна упала навзничь (лицом вверx). Прикидывающаяся безобидной полянкой трясина радостно чавкнула, видно не ожидала такой щедрой жертвы. Болотные травы охотно расступилась, показывая черное гнилое свое нутро, и жадно обняли девушку, потянули на дно, которого и не было небось... Она закричала, рванулась, да куда там... Жир?о хлюпнула темная густая жижа, не желая отпускать столь сладкую добычу, сдавила страхом девичью грудь, сжала предчувствием близкой могилы
Волку такое поведение потенциального ужина решительно не понравилось. ?розно рявкнув, он мотнул башкой и прыгнул вперед, видно, хотел подцепить девицу острыми зубищами да не рассчитал, перевернулся через голову... и превратился в здоровенного совершенно голого парня.
«Срам-то какой, – зажмурилась Добряна, но тут же вновь распахнула глаза. – Хоть напоследок рассмотрю.» Вероятно, она хотела перед смертью посмотреть в человеческие глаза, ощутить рядом с собой присутствие кого-то живого, а может измученное страхом тело само, без помощи гаснущего разума, боролось за ?изнь. Скорее всего так и было. В любом случае добрый молодец утопающей красавице приглянулся.
«Краси-и-и-вый, вот повезет кому-то» - отмeтила она гаснущим сознанием и даже успела мимолетно позавидовать неведомой счастливице, а потом прикидывающаяся водицей ?идкая грязь сомкнулась над неудачливой беглянкой, так и не успевшей насладиться свободой.
***
Приходить в себя было долго, больно и очень cтрашно.
– Открывай глаза, голуба моя. Чего ерзаешь как неродная?
– прoзвучал смутно знакомый голос,и Добряне ничего не оставалось кроме как послушаться.
Не узнавая, она оглядела низкий потемневший потолок с широкими матицами, моргнув, глянула в оконце, ничего не разглядела и только потом заметила Устинью, которая мирно сидела совсем близко и что-то вязала.
– Где я?
– немного понаблюдав за тем, как быстро мелькают в руках старухи спицы, спросила девушка.
– В скиту, ясное дело, – тотчас же откликнулась та.
– В выделенном тебе дому, который еще, кстати говоря, ещё обихаживать надобно.
– ?...
– ничего толком не поняв, потянула Добряна.
– А побег мой как же? ? болото?
– Забудь, голуба, – посоветовала Устинья и отнесла вязание на вытянутой руке подале - полюбоваться.
– Все забудь.
– Да как же?
– А так, - усмехнулась старуха, - засыпай и все. Утречком во всем разберешься. Оно, как известно, мудре?ее вечера, голуба моя.
Не слушая робких возражений, Устинья споила болящей какой-то пахнущий цветущим лугом отвар, поправила одеяло и неожиданно тепло улыбнулась. Улыбка у хозяйки скита оказалась волшебная, она прогнала все страхи и тревоги, уняла боль и приманила волшебные сны, в которых давешний примерещившийся молодец что-то хорoшее говорил Добряне.
***
Следующее пробуждение вышло куда как приятнее. Во-первых, ничего не болело, не ломило и не тянуло, во- вторых, вкусно пахло свежим печевом, а,
– Хватит валяться, голуба моя, - негромкий голос Устиньи прогремел гласом небесным. – Всю жизнь проспишь.
– Ага, - согласилась девушка и торопливо встала, не желая сердить хозяйку скита. И так вчера накуролесила. Чего в побег ударилась как дура бестолковая? Не зная за что хвататься в первую очередь, она затопталась босыми ногами по грязноватому щелястому полу.
– Чуни (тут тапки) надвинь, – велела старуха. – Вот смотрю я на тебя - дите дитем, – поджала губы она, наблюдая на суетящейся боярышней.
– Телом выросла, а ума не вынесла. Ни хитрости в тебе, ни злости особой нет, но и умишком не блещешь. И не злись, личико не отворачивай, садись-ка лучше за стол, покушай да меня старую послушай.
Решив, что связываться с лесной ведьмой себе дорoже, Добряна перестала искать сарафан и, как была в одной вышитой нижней рубашке,так и уселась за стол. Есть хотелось настолько, что даже обидные речи не смогли отбить аппетит. Свежий хлеб с медом и холодное молочко пошли на ура.
– Делать ничего не умеешь, спеси бoярской выше крыши, голова дурная, - дотошно перечисляла недостатки новой своей воспитанницы Устинья, с удовольствием наблюдая за ее завтраком.
– Зато ноги крепкие, грудь высокая,талия мужским рукам в обхват, коса знатная. И нескандальная опять же... Это славно... – бабка задумчиво почесала нос и вынесла вердикт.
– Муж тебе хороший надобен. За ним как за каменной стеной будешь, может,и до человека дорастешь.
– А сейчас я кто?
– облизнув липкие пальцы, спросила Добряна. Подобрев после сытного завтрака, она решила на старуху не обижаться. Все-таки за дело отчитывает.
– Птаха мелкая, вот кто, - оценила кротость Устинья.
– Зачем в побег пустилась, дурища?
– Напугалась, – честно ответила та.
– Показалось, что вымер скит, только козы остались и я...
– Аха-ха, - не выдержала бабка, рассмеялась, схватившись за бока. – Коза ты и есть!
– Так ведь не было ни одной души на улице... А эти рогатые так и зыркают... А глаза у них...
– Девок у меня полон скит. Только некогда им сплетни разводить да в новеньких пальцами тыкать. Потому как у всех своя забота, - отсмеялась Устинья.
– У каждой трудницы свое покаяние, Макошью положенное. Кто-то за козами ходит, кто-то есть готовит, кто-то за порядком следит, иные рукодельничают. Поняла ли, голуба моя?
– Чего ж тут не понять? – покосилась на паутину в углах Добряна.
– Всякое бывает, - признала бабка и поспешила перевести тему.
– Скит мой на все царство Берендеево славится тем, что выходят из него самые завидные невесты. Все из себя умницы-красавицы-любушки-голубушки,и у каждой, – Устинья назидательно вздернула палец, - каждой, - мнoгозначительно повторила она, – свое особенное мастерство имеется. Оно-то и является основным приданным.
– И у меня будет?
– А-то как же, обязательно, – уверила Устинья. – Тебе особое послушание положено. Матушка Макошь лично его выбирала.