В ходе ожесточенных боев

Мазурин Олег

Рудаков включил режим ответа. Услышал голос Хакаса. Злой и раздраженный.

— Алло, Художник! Хреновые дела, братишка! Северянина замели менты со стволом…

— Да ты что, Серега! Северянина? Не может быть!

— Какая-то сука сдала его. Ник в ахуе! Я — тоже! Босс отправил Гарика разбираться с легавыми. А тут еще одна заморочка, будь она неладна! Потом объясню. Щас к тебе подкатит Амбал с Федором. Пусть Амбал заедет к Никите-младшему, возьмет пару лимонок, стволы и маслят. И подъезжайте всей толпой к кинотеатру «Октябрь», что в Абакане.

— Хорошо, Серый, еду.

— Что-то случилось? — тревожно взглянула на него Катя: вид у

Алексея был явно озабоченный.

— Все нормаль, Катюша, — Рудаков постарался придать своему голосу спокойный тон.

Он старался не посвящать ее в свои дела. Это лучше для ее собственной безопасности.

«Сейчас бы еще часок поспать. Но… труба зовет. Какие-то события нехорошие происходят».

Алексей оделся.

— Когда вернешься? — прижалась к нему Катя.

— Не знаю, Катюша, но к вечеру, думаю, приду.

— Я приготовлю твои любимые окорочка в духовке.

— Ладно! Пока, котенок!

Они поцеловались.

… Когда Рудаков и его коллеги по работе подтянулись к «Октябрю», там их ждал Хакас и Крепыш. Он все тут же объяснил:

— Тема такая, братва. Какие-то борзые бакланы приперлись сегодня к директору «Сибири» ставить его под «крышу». Он сослался на нас, а те заявили, что на х… нас вертели, знать не знаем таких. Мы сами, мол, жиганчики не промах, кого надо отпрессуем. Я им стрелку забил у подсинских коттеджей на три ноль-ноль. Посмотрим, что это за ботва и с чем ее едят. Если это отморозки, валить будем без разбора, пацаны. Жопой чувствую, что-то здесь не так. Крепыш, ты пока в сервис съезди, пусть посмотрят моего «мустанга» и потом повертись у Центра: не припрутся ли к администрации еще кто-нибудь из диких фраеров или понтовщиков. И надо же — все в один день. Как назло. И арест Юрика. И наезд каких-то сявок…

Хакас ткнул пальцем в грудь Алексею:

— Художник, возьми бомбилу и дуй в Подсинее. Там, есть белый недостроенный коттедж — спрячься в нем: посидишь в засаде. Посмотри кругом — все ли чисто, отзвони мне и доложи. Если какой-то напряг при разборе случиться — стреляй в этих козлов, не думая! Понял?

Художник согласно кивнул. Хакас зло продолжил:

— Я эту шушеру раком поставлю, в натуре! Будут знать, с кем имеют дело! И штраф влуплю им немалый! Давай, Художник, двигай!

…Вертлявый кучерявый частник на видавшей виды «шестерке» домчал Рудакова до коттеджей у села Подсинее. Отпустив водителя, Рудаков, не спеша, дошагал до недостроенного коттеджа из белого кирпича. Осмотрелся — никого нет. Зашел внутрь здания. Там валялся строительный мусор и следы пребывания местных алкоголиков: пластиковые стаканчики, пустые бутылки, корки хлеба, смятые пакетики из-под чипсов и сухариков. Пахло мочой.

Алексей поморщился. Место не комфортное, человеческие испражнения воздух не озонировали, а сидеть здесь долго. Но он не кисейная барышня, потерпит. Предстоял напряженный час ожидания.

«Уж лето осенью дышало…»

Поддувал прохладный сентябрьский ветерок, унося тошнотворный запах. На улице было еще тепло, плюс двенадцать градусов. Сбрызнул дождик, и появилась половинка радуги. Где-то замычала корова, гавкнула собака и затихла.

Новоиспеченный бандит доложил по телефону своему бригадиру:

— Все чисто, Хакас.

— Ладушки, Леха, держи хвост по ветру, скоро подтянемся.

… Рудаков не знал, что этот дом хранит в себе одну кровавую и чудовищную историю. О ней он узнал позже, от Рыжего.

А история такова.

* * *

Жил-был один подсинский парень. Дружил он с девчонкой из его же села, очень красивой, доброй и общительной. Может быть, девчонка придерживалась старомодных взглядов на жизнь — дам только после свадьбы, может быть, и на самом деле была девственницей, может другие причины, а вероятнее всего, набивала себе цену. Не важно. Суть в том, что в физической близости она жениху категорически отказывала. А у парня, то ли «крыша протекала», то ли трахнуть ее маниакально желал, то ли иные причины, но факт остается фактом: заманил ее ухажер в этот коттедж и жестоко изнасиловал, а потом зарезал. Чтобы никому не рассказала. Труп он прислонил к стене, завалил досками и ушел. Через день родители девушки заволновались. Кинулись к подругам — она не приходила. Бросились к парню — а он, знать не знаю, где она. Мол, вчера расстался с ней у Дома культуры и больше ее не видел. Вроде хотела пойти к какой-то своей подруге, а к какой, не сказала. Убийца «активно помогал» несостоявшимся родственникам искать их дочку, «не скрывая» свою скорбь и переживания. Но поиски, как и следовало ожидать, оказались безрезультатными.

Но все-таки парень просчитался. Когда он убивал, было тепло, и он думал, что труп разложиться и станет неопознанным. Но ударили осенние ранние холода, и скоропостижно наступила зима. Закусались жгучие морозы. Снегом занесло коттедж. Родители были безутешны. Парень уже нашел себе другую невесту, более сговорчивую и покладистую. Правда в красоте она сильно уступала предыдущей пассии убийцы.

И вот пришла ранняя весна. Хозяин коттеджа приехал проведать свою недвижимость и, к своему ужасу обнаружил там… труп молодой девушки. Она была как живая, холод сохранил ее красоту, и тело…

Парня взяли в этот же день опера и быстро раскололи. Обезумевший от горя отец жертвы хотел убить парня в зале суда, но обрез дал осечку. Насильника сразу же быстренько осудили и отправили в колонию строгого режима под Новокузнецком. Там он стал «Зойкой» и насильно обзавелся на пояснице татуировкой-«д евизом» лагерного петуха — «хожу задом». На ягодицах появился «черт с лопатой». При ходьбе черт двигался и как бы подбрасывал уголек в задний проход «проткнутого» пидора. Вскоре парень повесился — не вынес «прелестей» «петушиной» жизни.

* * *

Алексей расстегнул спортивную сумку и извлек из нее АКС-74У. Пошарил в ней еще и выудил оттуда два полных магазина. Один магазин Рудаков заткнул за пояс, другой, с характерным щелчком, присоединил к автомату. Откинул приклад и зафиксировал его. Упер приклад в плечо, высунул ствол в проем окна…

Ну, вспоминай уроки, Леха! Как там, в стрельбе в положении «на грудь»?

« Взять левой рукой за цевье, подать вперед и вверх, в направлении врага, и произвести выстрелы…»

Рудаков вскинул автомат, переводя его то на одну цель, то на другую. Повернул предохранитель вниз до первого щелчка, отвел до отказа затвор, досылая патрон в патронник — затворная рама энергично и с металлическим лязгом вернулась в исходное положение. Оружие готово к бою!

Время тянулось медленно. Прошлое двадцать минут, тридцать, сорок… Он начал волноваться. Он вздрагивал всякий раз, когда слышал шум проносившихся мимо машин. Вспотели руки, он вытер их о джинсы. А вдруг что-то серьезное? Вдруг будет перестрелка? Его же могут убить! От этой мысли ему стало не по себе. Его грудь и живот обдало волной холода.