В ходе ожесточенных боев
Шрифт:
… Авторитетный вор по прозвищу Старик в баре выпил много пива. А всем хорошо знакомо одно из чудесных свойств пива. Оно неприятно быстро запускает неотвратимый природный механизм мочеиспускания. А тут еще вора приспичило и по «большому». Вот по этой причине он отправился в туалет. Громила-охранник прошел первым в это заведение и мельком удостоверился, что посторонних там нет. Пропустил вперед шефа, закрыл за ним дверь и остался снаружи. Он тормозил всех жаждущих пописать. Под костюмной тканью, под мышкой, у него топорщился
— Куда прешь, мужик? Потерпи. И ты, пацан, там постой. А будешь борзеть, рога поотшибаю… Нету сил ждать, завяжи свой хер в узел…
Вор сел на унитаз. Закрыл дверцу. Скрипнула другая дверь. Третья по счету от законника кабинка открылась. Оттуда вышел Кент и Амбразура. Амбразура встал на подстраховке у выхода. В его руке солидно смотрелся пистолет «Беретта» с приспособлением для бесшумной стрельбы. Кент деловито достал из-за пояса 17-ти зарядный новенький «Глок». И тоже с глушителем. Никоновцы следовали железному правилу их киллерского кодекса — на оружии экономить никогда нельзя. «Макары», «Ижи» и газовые пистолеты, переделанные под боевые, порой в самый ответственный момент могут заклинить или дать осечку. «Тэтэшки» иной раз приходится перезаряжать вручную, а иногда из него выпадает магазин. У советских пушек куча заморочек. То ли дело шпалеры австрийские, итальянские, американские… Надежны и точны.
Светловолосый крепыш встал напротив кабинки вора и направил ствол на нее. Палец его быстро стал давить на курок.
Щелк! Шелк! Шелк!
Кент методично и хладнокровно, раз за разом, всаживал «свинцовые послания» вору прямо в дверь. Волокна фанеры разрывались под сильным давлением и температурой, пропуская внутрь смертоносные маслины. Серая перегородка в одночасье покрылась множественными пулевыми отверстиями.
Стук, стук! — застучали и покатились по кафельному полу горячие гильзы.
Отстрелявшись, Кент с силой рванул на себя дверь. Она с треском открылась. Законник с приспущенными штанами продолжал восседать на унитазе, но был уже мертв. Седую голову, будто гвоздями, прибило пулями к стенке. Вместо лица — красная маска. На серой кафельной плитке следы застрявшего свинца, щедро разбрызганная кровь, крошево костей и мозги. На белой рубашке красовались четыре пурпурных дырки.
Кент удовлетворительно хмыкнул, достал носовой платок, обтер пистолет и положил на пол.
— Ну, че, пошли?
Амбразура кивнул. И потянул дверь и столкнулся нос к носу с охранником. Глаза «кожаного затылка» покинули свою привычную орбиту. Амбразура в упор влупил удивленному телохранителю металл в живот. Тот обмяк, молча рухнул на колени и медленно завалился на бок. Застывшее изумление навечно отпечаталось на лице охранника (вернее сказать, морде). Амбразура окинул ледяным взглядом вдруг обезумевшую от страха очередь из пяти человек. Они застыли как в старинной совковской игре «море волнуется раз». Толстые губы братка скривились
— Че уж, идите ссыте, а то в штаны напрудите. Свободно.
Братки спокойно покинули пивбар и сели в поджидавшую их «Ниву» синего цвета. За рулем сидел Сысой. Никто их не преследовал. И даже не собирался. Из окна отечественного внедорожника вылетела красавица «Беретта» и гулко стукнулась никелированным корпусом об асфальт.
Задание Северянина выполнено. Стопудово!
В боулинге было шумно. Грохот шаров, музыка, голоса отдыхающих. Бубнил телевизор над баром. Меж столиков сновали шустрые молоденькие официантки.
— Вон, смотри Абдулов с Иншаковым за столиком, — толкнула в бок Художника Катя.
— Где? Ага, вижу. А коньяк они такой же, как мы употребляют — «Хенесси».
— Автограф пойду возьму.
— Возьми, возьми…
Девушка ушла с блокнотом и вскоре вернулась. В нем стояли росписи двух известных людей.
— Видал?! — Катя с гордостью потрясла блокнотом перед носом Алексея.
Художник лишь улыбнулся.
Спустя два часа Алексей засобирался.
— Кать, давай закруглятся. И поехали домой. А то уже баксов четыреста здесь оставили.
— А можно я еще немного в игровой автомат заряжу?..
— Катя, домой! — притворно строго сказал Рудаков. — Я хочу тебя и у меня есть для тебя сюрприз.
— Тогда поехали.
Официант протянул ему бумажку.
— Уважаемый, счет за бар и за боулинг.
Алексей расплатился и куда-то позвонил. Милые охранники и гардеробщица любезно проводили гостей. Художник сунул охраннику и гардеробщице по сотке. Они вышли на свежий воздух. Там стоял белый лимузин.
— Это для нас. Два часа покатаемся по Москве, а потом в нумера!
— Здорово!
Катя с восхищением разглядывала роскошный интерьер лимузина, белые кожаные сиденья диванчики, мини-бар, телевизор, СД-проигрователь. В ведерках со льдом — шампанское «Вдова Клико», «Мартини Брют».
Они поехали. Рудаков достал бархатистый малиновый футляр и протянул его Кате.
— Это мне?
— Конечно, любимая.
Катя ахнула, когда открыла футляр. Золотое кольцо с крупным бриллиантом и стоимостью сорок две тысячи рублей перекочевало на ее безымянный палец. Драгоценный камень сверкал сине-белыми лучами.
Она его расцеловала.
— Ты супермуж! Я люблю тебя!
— И еще сюрприз. Я разговаривал с боссом, он занял мне денег на твою учебу в штатах. Не надо писать в фонды и благотворительные организации…
— Ты — умничка! Ты — гений! Я обожаю тебя!
— И я тебя!
— Сильно?
— Сильней не бывает!
Он откупорил бутылку французского шампанского. Зашипела пенная жидкость, пузырясь и искрясь… Они выпили. Сладко-кислые газы ударили в нёбо. Зашумело в голове.
Они посмотрели с любовью друг другу в глаза.