«В игре и вне игры»
Шрифт:
Глава 25
Во время второго пришествия Романцева в сборную наши отношения были сугубо деловыми. Не могу не признать, что я относился к нему с некоторым недоверием. Он это, видно, чувствовал. И тем не менее я не ожидал, что главный тренер перейдет к публичным уколам. Команда в то время находилась на сборах в Бору. Я сидел дома у телевизора, смотрел вечернюю информационную программу, и вдруг в спортивных новостях на экране появляется Леонид Трахтенберг, пресс-атташе команды. Перед ним – вещевая коробка, он вытаскивает из нее тренировочные носки, вопрошает: «Что это, мол, у нас за Федерация футбола? Она не может решить даже бытовые вопросы. Вот снабдила игроков носками
На самом деле мы тогда вместе с экипировкой для футболистов смогли приобрести носки для их детей и жен. Так и доставили на базу: две коробки для игроков и одну для их семей. Я связался с Трахтенбергом:
– Леонид, как это понимать? Ты что, пригласил телевизионщиков специально для того, чтобы пороть им такую чушь? Или и вправду никто в другие коробки не заглядывал?
Он начал извиняться:
– Я человек подневольный, Вячеслав Иванович, и поверьте, не я инициатор.
– Значит, был приказ настроить против меня команду и общественное мнение?
– Не я виноват, честное слово. Я просто исполнитель.
С Романцевым я не стал выяснять отношения. Приближалась дата отъезда в Японию. Перед финальными играми надо было беречь нервы. Моей главной задачей на данном этапе было создать футболистам России и в Москве, и в Японии условия, способствующие нормальному отдыху и успешным тренировкам.
На последний перед отъездом сбор в Бор приехал Президент России Владимир Владимирович Путин. Он встретился с командой, потом пригласил на отдельный разговор тренеров, В. Фетисова и меня. К моему удивлению, Владимир Владимирович заговорил о стратегических вопросах. Президент сказал примерно следующее: как готова команда, покажет Япония, а сейчас хотелось бы знать, какими путями должен развиваться российский спорт, как решать вопросы его финансирования. Я взял слово и высказал давно вынашиваемые мысли: надо закрепить за группами крупных компаний шефство над определенными видами спорта, и пусть они финансируют сборные. Массовый спорт будет развиваться, как когда-то при поддержке государства, профессионалов будет содержать частный капитал.
В. В. Путин, кажется, понял меня правильно.
В Японии сборная России разместилась в отдельном спорткомплексе, где были три поля, современные тренажеры, отличная кухня. Таких условий, пожалуй, не могли обеспечить многим из тех тридцати двух команд, которые приехали на чемпионат мира. Исключительно благожелательная обстановка, окружавшая нашу команду, имеет предысторию. Любители футбола, наверное, помнят, что за право принимать чемпионат мира на Азиатском континенте боролись две страны. Япония первой подала заявку, а за ней – Южная Корея. Большинство членов Исполкома ФИФА, в том числе и Жоао Авеланж, склонялись к тому, чтобы отдать предпочтение японцам. Ситуация изменилась благодаря энергичным действиям и влиянию тогдашнего президента Федерации футбола Южной Кореи Чунг Мон Джуна. Эм Джи (так мы его звали между собой) был сыном основателя и владельца компании «Хёндай», выпускавшей к началу 1990-х годов танкеры, подлодки, военные корабли, автомобили, электронику. Это позволило ему задействовать огромные ресурсы для подготовки к чемпионату мира. В короткое время были модернизированы спортивные сооружения, создана необходимая инфраструктура. Огромные деньги вкладывались и в пропагандистско-агитационную работу.
В конце предвыборной кампании шансы у претендентов стали почти равными, и Авеланж склонился к тому, чтобы чемпионат мира-2002 был проведен сразу в двух странах. Поначалу японцы были категорически против этого! Я был тогда в Японии по делам ФИФА. За завтраком с президентом Федерации футбола Японии я, примерно зная, как могут распределиться голоса в случае, если все же придется выбирать одну страну, честно сказал: «Вы можете проиграть, и чемпионат переедет в Сеул. А согласившись, будете хозяевами очень интересных игр, в том числе и финальной».
В результате так и случилось. Япония дала «добро» на совместное с Кореей проведение мирового первенства. А наши взаимные симпатии с японскими коллегами стали еще крепче. Это отношение было перенесено на сборную России. Во время чемпионата хозяева старались удовлетворить все наши просьбы.
Несмотря на все усилия, мы не вышли из подгруппы, которая считалась слабейшей. После проигрыша бельгийцам на мой вопрос Олег Иванович ответил:
– Проиграли потому, что проиграли, и всё!
– Может, что-то не так делала федерация? Лично у вас, как у главного тренера, есть к ней претензии?
– Никаких! Вы все отработали в лучшем виде, нам были созданы прекрасные условия.
Это было сказано в присутствии тренеров М. Гершковича, С. Павлова и менеджера команды А. Полинского.
Наутро я поехал в команду, чтобы помочь решить организационные вопросы: финансирование, дату отъезда. Романцев был не в подпитии, он был просто пьян! Я попросил его собрать команду, но он с вызовом ответил:
– На собрание не пойду! Я уже не тренер.
Говорить с ним о чем-то еще было бесполезно, ребят собрал М. Гершкович. Собрание длилось недолго, а после него ко мне вновь подошел Олег Иванович:
– Нет, я не так выразился. Я еще тренер. И уйду из сборной, только когда вы уйдете из РФС!
– Так, значит, претензии к РФС у вас все же есть? Тогда назовите какие.
– Назову, когда надо будет! – Он поднял палец.
Сборная уехала в Россию, я, как член Исполкома ФИФА, остался в Японии до конца чемпионата мира. Вернувшись, узнал, что в одном из интервью Романцев заявил журналистам: «Мне создавали неудобства в работе». Какие неудобства, он не объяснил. На встрече с руководителем Спорткомитета России Вячеславом Александровичем Фетисовым я даже не начал еще говорить о «японской эпопее» тренера, как он, уже наслышанный о поведении Романцева, сказал примерно следующее: пьяницам не место в большом спорте. Можно даже Исполкома не ждать, освобождайте его от должности!
Исполком РФС все же собрался. Я привык все делать, как положено. Но Романцев на него не явился.
А жизнь продолжалась, сборную страны надо было готовить к португальскому чемпионату Европы 2004 года. Команду принял Валерий Георгиевич Газаев. Воспитанник орджоникидзевского «Спартака», он потом играл за армейцев Ростова-на-Дону, столичные «Локомотив» и «Динамо», становился победителем двух молодежных чемпионатов Европы, входил в сборную страны. В качестве главного тренера привел к золотым медалям первенства России «Аланию», успешно тренировал и «Динамо», и ЦСКА. Правда, часто в работе ему мешали чрезмерная импульсивность, горячность, неумение держать удар. Когда выступавшее в европейских кубках под его руководством «Динамо» потерпело разгромное поражение на своем поле, он тут же ушел из команды. Тогда это можно было списать на его относительную молодость и нехватку житейского опыта – В. Газаеву не было и сорока. С тех пор прошло десять лет.
Со сборной у Валерия Георгиевича «не срослось». Начал вроде бы хорошо, но потом последовали неудачи далеко не с грандами мирового футбола, а албанцами, грузинами. Шансы на выход в финальную стадию европейского первенства стали минимальными. После поражения в товарищеской встрече с израильтянами Газаев сказал журналистам: «Сборная неуправляема». Отчасти он был прав. Приняв после Романцева, по сути не работавшего с футболистами, пустившего дело на самотек, команду, он стал, как говорится, закручивать гайки. В жесткой форме требовал дисциплины, выполнения всех распоряжений тренера, и многие восприняли это в штыки.