В интересах государства. Орден Надежды
Шрифт:
Занятый работой, я не заметил, как отворилась дверь.
— Молодой человек!
Я вздрогнул. С пальцев сорвалось больше силы, чем я рассчитывал — она вылилась вся. Денисов чуть дернулся, но, видимо, в него вкачали столько успокоительного, что рефлексы оказались очень слабыми.
— Юноша! — На пороге стояла женщина с лицом стареющей простушки, в руках она держала поднос с градусниками. — Я вас даже не сразу заметила… Напугали. Вы что здесь делаете?
Мне пришлось резко отнять руки. Проклятье. Я не доделал все до конца, не проверил, что
— Зашел проведать друга, — ответил я, поднимаясь с кровати. — Я его одногруппник. Ребята волнуются. Решил, будет лучше, если зайду я, а не вся толпа.
— Ага. Но наследили вы так, молодой человек, словно и правда вся группа приходила. Ну стоит же корзина с бахилами у входа…
— Простите великодушно. Если дадите швабру, все уберу.
Женщина отмахнулась.
— Санитарка придет и уберет. А вы, юноша, приходите в часы посещения. Ваш друг очнется не раньше, чем через…
Договорить она не успела. Денисов открыл глаза и протяжно застонал.
— Пить… Пить, пожалуйста…
Медсестра нахмурилась и взглянула на капельницу.
— Странно… Должен был спать. Ладно, сейчас позову лекаря.
Она ушла, а Денисов попытался сесть. Игла чуть не вывалилась из катетера, и я успел ее придержать.
— Спасибо… А вы кто? — Константин вытаращился на меня и принялся шарить рукой по телу. — Больница?
— Костя, все хорошо. Это я, Миша Соколов.
— Какой еще Соколов? Я… Я вас не знаю.
— Однокурсник твой, из Аудиториума. Ты в лазарете, вчера надышался отравленного дыма при пожаре. Тебя отправили в лазарет. А я пришел тебя проведать.
Глаза Денисова стали еще круглее — казалось, они вот-вот вылезут из орбит.
— Аудиториум? Это — Аудиториум?
— Да… — я похлопал себя по нашивке с гербом универа, начиная подозревать неладное. — Почему ты так удивлен?
— Потому что какой еще Аудиториум? Я же гимназист. Константин Денисов, десятый класс, второе полугодие…
Глава 21
Денисов растерянно оглядывался по сторонам.
— Михаил… Верно ведь? — Я кивнул в знак согласия. — Простите, но я и правда ничего не понимаю. Вы говорите, что я учусь в Аудиториуме?
— Все так. Первый курс. Я твой одногруппник.
Константин нахмурился, даже зажмурил глаза — явно пытался вспомнить хоть что-то. Но вскоре он снова уставился на меня с виноватой улыбкой.
— Прошу извинить, ваше…
— Сиятельство. Михаил Николаевич.
Он скользнул взглядом по маленькому гербу рода Соколовых, который я носил приколотым на груди кителя.
— О, так вы тот самый Соколов, — интонации Денисова резко поменялись, и в них я начал узнавать старое-доброе денисовское презрение к слабокровным и бастардам. — И что, мы с вами друзья?
— У нас, скажем так… Общие интересы, — осклабился я.
Денисов быстро потерял интерес к беседе.
— Я желаю видеть лекаря.
— Он сейчас придет. Сестра как раз за ним пошла.
Костик кивнул и демонстративно уставился в окно. Ах же сучий ты потрох, Денисов. Сколько времени и сил вбухано, чтобы сделать из тебя благонадежный социальный элемент, а сейчас все похерили.
Точнее, я похерил. Сам виноват. А ведь Мустафин меня предупреждал. Правда, я не думал, что смогу стереть так много воспоминаний — опасался просто сделать Денисова дурачком.
Что ж, в какой-то степени так даже лучше. Можно сказать, от Денисова я избавился. И если память к нему не вернется, чего не должно было случиться, то Орден Надежды свое получил. Костика, видимо, оставят на второй год. Не станет же Аудиториум заново подвергать его Испытаниям…
— Чего вы ждете? — Денисов с раздражением обернулся ко мне.
— Лекаря. Хочу знать, насколько случившееся с тобой серьезно. Я тоже пострадал при том пожаре. Возможно, и мне нужен осмотр.
Денисов явно намеревался отвесить очередную презрительную грубость, но в этот момент в палату вплыла невысокая сухая женщина с туго затянутыми в узел седыми волосами. Выглядела она при этом живо и моложаво, а глаза ее лучились характерным для многих лекарей теплым светом. Впрочем, выражение лица лекарки дружелюбия не внушало. Суровое впечатление дополнял длинный шрам, протянувшийся от уха до подбородка.
— Господа, — она поприветствовала нас коротким кивком головы и уставилась на меня. — А этот кто?
— Соколов. Тоже вчера на пожаре был, — быстро ответил я. — Денисов, оказывается, считает себя гимназистом.
— Ну, судя по успеваемости, в гимназии ему пока что самое и место, — проворчала лекарка.
Теперь, присмотревшись внимательнее, я ее узнал. Она вела какие-то занятия на специализации по Исцеляющей Благодати. Фамилия еще у нее была странная. Бойлер? Мюллер? Вроде немецкая.
— Подождите в коридоре, Соколов, — распорядилась дама. — Судя по всему, вы точно понимаете, где находитесь. Чего не скажешь о вашем товарище.
— Он мне не товарищ, — тут же ответил Денисов.
Ну началось…
Не отвечая на очередной денисовский выпад, я просто вышел и затворил за собой двери, но внимательно прислушивался к происходящему внутри. Судя по тихим шорохам, лекарка провела быструю диагностику при помощи Благодати.
— Жизненные показатели… в норме. Пульс слабоват, да и дыхание поверхностное, но в пределах нормы. Насыщенность кислородом… приемлемая.
— Иоганна Павловна, вот карточка, — это вмешалась медсестра. — Взгляните. Возможно, перенесенные заболевания могли дать толчок потере памяти.
Зашелестели листы бумаги — лекарка быстро изучала анамнез Денисова. Вскоре, судя по звуку, карта полетела прочь.
— Нет, ничего, что могло послужить предпосылкой. Вообще вполне вписывается в картину тяжелого отравления. Взглянуть бы на токсикологический анализ того, что там горело…
— Так еще ж не присылали… Если вообще пришлют. Мустафин туда Окунева отправил.