В интересах государства. Возвышение
Шрифт:
— Быстро вы, Михаил Николаевич. Нарушали, небось?
— Голос ваш не понравился, — ответил я. — Решил поторопиться.
Бестужев помрачнел еще сильнее.
— Да, в общем-то, тут уже некуда торопиться, — сказал он и сделал крепкую затяжку.
Предчувствие неладного наконец-то обрело в моей голове форму. Идею подкрепляло и то, что за спиной Бестужева на том маленьком здании я разглядел табличку “МОРГ”.
— Серьезно? — вспылил я. — Врач же говорил, он тяжелый, но выкарабкается!
Гавриил Петрович
— Совсем чуть-чуть не успели. Сердце остановилось. Врачи заводили-колдовали — тщетно. Так что плакала наша ниточка. А ведь все могло хорошо сложиться. Не думаю, что парень стал бы долго упираться.
Да понятно, что Борька раскололся бы как миленький — если, конечно, какой-нибудь дюже одаренный не попытался стереть ему память или подменить воспоминания. Но это вряд ли.
Но сейчас Борька нам уже ничего не расскажет. Даже психометрист за него не возьмется — считывать с трупов — то еще удовольствие. Можно совсем кукухой поехать, а ведь они и так балансировали на грани. Нет уж, хватит смертей, чтобы еще и артефакторами рисковать.
— Он точно сам… того? Может помог кто-то заинтересованный? — предположил я.
— Как раз ждем. Вскрывают. Так что пока мне нечем вас обрадовать, Михаил Николаевич.
— Да уж. Помощь какая нужна?
Бестужев поднял на меня смертельно усталые глаза.
— Да чем уж вы тут поможете…
— Ну черт знает. Хоть кофе с булками вам привезу. Почти ночь на дворе, а вы весь день, небось, нежрамши. Знаю я вашего брата.
Дознаватель на миг оживился, да и брюхо у него предательски заурчало.
— Не стоит, ваше сиятельство. Вы и так вон…
— Короче, давайте так. Если что интересное появится, дайте знать, пожалуйста. Возможно, имеет смысл еще раз дернуть этого Шельмеца — он хотя бы нашу странную парочку видел. Надо бы ему вскрыть башку и вытащить образы. Хоть портреты будут.
— Да сделаем все, вы не волнуйтесь. Лучше езжайте домой — у вас своих забот по горло.
Каким приятным человеком казался Бестужев. В отличие от сладковатого Шувалова, этот мужик просто имел хороший нрав и добрую натуру. Правда, это не мешало ему выбивать из государственных преступников все дерьмо, что, впрочем, я тоже не мог считать недостатком.
— Ладно, поеду я, — кивком попрощавшись, я залез в машину.
Бестужев медленно направился в сторону морга. А я изъездил половину Всеволожска в поисках еще открытой булочной. И кофе с пирожками им таки привез ровно через двадцать минут.
Кажется, это оказался самый легкий способ стать любимцем всей честной компании.
***
— Михаил, составь мне компанию за завтраком.
Просьба отца звучала скорее как приказ. Я с трудом продрал глаза, взглянул на часы — семь утра. Изверги.
Отец тем временем запахнул домашний халат и принялся спускаться в столовую. Ладно, раз уж все равно разбудили, будем вставать. Не знаю, почему, но чувствовал я себя разбитым. Вроде и на родной перине должен был лучше выспаться, а всю ночь снилась какая-то нелогичная чертовщина. Только мозг зря напрягал. Может сказывались последствия вмешательства Корфа в мою голову, может просто кое-кто успел отвыкнуть от приключений за эти полтора года.
Сменив пижаму на домашний костюм, я сунул ноги в тапки и, словно зомби, пошел на запах еды.
Едва перед нами расположили кушанья, отец принялся намазывать хлеб маслом и взглянул на меня поверх очков.
— Я хотел поблагодарить тебя, Михаил.
— За что именно?
— Ты показал себя очень достойно после случившегося с нами несчастья. Помог Ольге, заручился поддержкой своих друзей из Отделения.
— Не друзей, отец. Коллег.
Рука с ножом застыла на полпути к ломтю хлеба.
— Значит, ты принял решение о своей дальнейшей судьбе? — Отец пристально глядел на меня. — Тайное отделение?
— Полагаю, да. Все к этому идет.
— Только ответь мне честно: Корф насильно тебя втягивает в эту мясорубку или это твое добровольное стремление?
Я улыбнулся.
— Если скажу, что добровольное?
Отец лишь пожал плечами и снова взялся за бутерброд.
— Не скажу, что не ожидал подобного, но все же хотел для тебя иной судьбы. Тем не менее я не считаю себя вправе запрещать тебе следовать зову сердца. Если ты твердо убежден, что обладаешь необходимыми талантами и тягой к подобной работе, оспаривать твоего решения я не стану.
Я едва не поперхнулся кофе. Нет, отец был человеком довольно прогрессивных взглядов. Традициям в нашей семье следовали, но все же старались делать это так, чтобы не губить слепым ретроградством судьбы. И все же, зная, с какой осторожностью наш Патриарх относился к Отделению, я не ожидал, что он так легко согласится.
— Считать ли мне это благословением? — спросил я.
— Можно сказать и так. Одного лишь прошу — ты будешь главой семьи после меня. Сделай так, чтобы работа не превратила тебя во второго Корфа, у которого нет ничего, кроме службы. Заботься о семье, веди дела. Женись, когда придет время, и дай миру наследников. Не забывай о долге главы рода.
Забавно, что мне было гораздо проще представить себя кем-то вроде Корфа — этаким нуарным мужиком, что вечно гонится за кем-то, пытается раскрывать интриги и заговоры, пашет в поле вместе с дознавателями…
А вот настоящим Патриархом я пока себя не видел. Трудно было уложить в голове, что однажды буду я сидеть у камина, рядом будет супруга с вязанием, под ногами будут копошиться отпрыски — с детской железной дорогой, куклами и другими игрушками. И все это на фоне уюта и спокойствия нашей Ириновской усадьбы.