В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России
Шрифт:
В 1578 г. намечался союз Речи Посполитой со Швецией на почве совместной борьбы в Ливонии против Ивана IV. Осенью 1578 г. Москву посетило посольство датского короля Фредерика II во главе с Яковом Ульфельдом. 1 сентября был даже заключен договор о пятнадцатилетнем перемирии, подтверждавший условия предшествующего соглашения (1562 г.). Согласно договору, датский король признавал Ливонию владением Ивана IV и получал взамен признание нерушимости старинной русско-норвежской границы (Норвегия была провинцией Дании). Но в 1579 г. Фредерик II отказался ратифицировать достигнутое соглашение, усмотрев в нем ущерб интересам Дании [203] . Постепенно Россия оказывалась в состоянии внешнеполитической изоляции. Военные действия в конце 1577 и в 1578 г. велись вяло. Противники постепенно теснили русских. В ноябре 1577 г. литовцы хитростью завладели Невгином (Динабургом), а вскоре Кесью (Венденом). Было потеряно и еще несколько крепостей. В конце 1577 г. в прямые переговоры с Баторием вступил Магнус. В начале следующего года он открыто изменил царю [204] .
203
РИБ, т. 16. СПб., 1897, № 39; Щербачев Ю. Два посольства при Иване IV. РВ, 1887, № 7; Шасколъский И. П. Экономические связи России с Данией и Норвегией в IX–XVII вв. — Исторические связи Скандинавии и России IX–XX вв. Л., 1970, с. 9–63.
204
Гейденштейн,
Весть о падении Невгина пришла к царю 6 ноября 1577 г., когда он находился в Хутынском монастыре (под Новгородом). Грозный отдал распоряжение о походе к Кеси. Но поход не состоялся, ибо дети боярские не собрались. Только 1 февраля 1578 г. войска наконец выступили, стояли под Кесью четыре недели, но, видя безрезультатность осады, отступили. 27 июня под Кесь снова были посланы войска, но «воеводы опять замешкались, а к Кеси не пошли». 28 октября полки двинулись под Полчев, находившийся под шведской эгидой. На этот раз им сопутствовал успех. Город был взят. В плену оказалось 200 человек. Снова началась осада Кеси и продолжалась пять дней. В крепостной стене удалось сделать пролом, но тут на помощь осажденным подоспело польско-литовское войско, у русских же воевод «людей было мало». В итоге они потерпели сокрушительное поражение. Боярин кн. В. А. Сицкий, окольничий В. Ф. Воронцов были убиты. Окольничий кн. П. И. Татев, кн. П. И. Хворостинин, дьяк А. Клобуков попали в плен. Боярин кн. И. Ю. Голицын, сопровождаемый другими воеводами и дьяком А. Щелкаловым, позорно бежал с поля боя. Таков был печальный результат битвы у Кеси 21 октября 1578 г. Как бы «в отместку» разгневанный Грозный учинил расправу над пленными ливонцами в Москве. Тогда же была разгромлена и протестантская община в столице [205] .
205
РК 1559–1605 гг., с. 146–148, 157–160; Прибалтийский сборник, т. III, с. 293–294, 300–303; Гейденштейн, с. 17, 35–37: Новодворский, с. 84–87; АЗР, т. 3, № 105, с. 237–238; Форстен. Балтийский вопрос, с. 673–674; Полосин, с. 209.
Начало Ливонской войны сопровождалось выселением части немецкого купечества лютеранского вероисповедания из Прибалтики в русские города. С 1570 г. в связи с созданием «Ливонского королевства» Магнуса Иван IV стал выказывать этим ливонским переселенцам свое расположение. Часть из них, поселенная в Москве в Немецкой слободе, получила возможность построить кирху. Горсей писал о «приведенных из Нарвы и Дерпта немецких или ливонских купцах и дворянах высокого происхождения, которых он (царь. — А. З.) расселил с их семьями под Москвой и дал свободу вероисповедания, позволив открыть свою церковь». Впрочем, с протестантизмом, как таковым, Грозный всегда вел непримиримую борьбу. Одним из ее проявлений был диспут царя с протестантским священником Яном Рокитой в 1570 г. Дело кончилось разгромом Немецкой слободы. Об этом сообщает И. Бох, побывавший в Москве в ноябре 1578 г. [206] По свидетельству современников, инициаторами разгрома были митрополит и духовенство. В начале XVII в. француз Жак Маржерет, служивший у Бориса Годунова, рассказывал, что Иван IV разрешил пленным ливонцам открыть «два храма» в Москве, но впоследствии они «были разрушены и все их дома были разорены». Причиной царского гнева Маржерет считал высокомерие ливонцев и огромные доходы, которые они получали от продажи хмельных напитков [207] . Думаю, что к числу причин разгрома слободы относятся и неудачи в Ливонии, и измена Магнуса в 1578 г.
206
Зимин. Опричнина, с. 433–436, 446; Цветаев, с. 36–42; Севастьянова, с. 108; Хроника Буссова, с. 84, 86; Tumins V. А. Tsar Ivan IV replay to Jan Bokyta. Paris — Hague, 1971; Шмид Г. К. Иван Бох в Москве в 1578 г. СПб., 1901, с. 2–5; Валишевский К. Иван Грозный. М., 1912, с. 289; Поражение москвитян и осада Вендена 1579 г. — ЧОИДР, 1847, кн. 3, с. 1–6.
207
Маржерет, с. 150.
Понимая угрозу, нависшую над русскими приобретениями в Прибалтике, Грозный попытался решить дело путем переговоров, не отказываясь и от продолжения военных действий. 7 января 1579 г. из Александровской слободы он посылает к Баторию гонца Андрея Михалкова с предложением возобновить переговоры и прислать в Москву «великих послов». Впрочем, еще ранее (в начале декабря 1578 г.) принимается решение «итти на свое государево дело и на земское, на Немецкую и на Литовскую землю». Речь, очевидно, шла о Курляндии, находившейся под литовской администрацией. Для похода было собрано большое войско. По преувеличенным данным папского нунция в Варшаве Калигари (июль 1579 г.), оно достигало 200 тыс. человек. По соображениям общего порядка Р. Г. Скрынников весьма правдоподобно считает, что его численность «превышала 30 тыс. человек». Формирование войска происходило в трудных условиях хозяйственной разрухи в стране. Число «нетчиков» (уклонявшихся от мобилизации), судя по данным, относящимся к Вотской пятине (декабрь 1578 г.), [208] . было очень велико. По слухам, циркулировавшим в Речи Посполитой в апреле 1579 г., Иван IV тяжело заболел. Он вызвал к себе в Слободу высших иерархов и объявил сына Ивана наследником престола [209] . Хотя (если эти слухи верны) уже вскоре Грозный выздоровел и начал подготовку к походу. 1 июня 1579 г. снова принимается решение идти на «Немецкую и на Литовскую землю». Немного спустя Иван IV направился из Новгорода в Псков [210] .
208
Буганов. Документы, с. 266; Литовская метрика, т. II, № 20, с. 39–41; Бантыш. Обзор, ч. 3, с. 103; ДРВ, ч. XIV, с. 349; Карамзин, т. IX, прим. 516; HRM, t. I, N CXCV, р. 283, 284; Новодворский, с. 89 (он принимает цифру 200 тыс.); Скрынников. Россия, с. 46.
209
HRM, t. I, N CXCIII, р. 282; Скрынников. Россия, с. 90. В мае 1579 г. царь был в Иосифо-Волоколамском монастыре (ЛОИИ, ф. 284, кн. 3, л. 10), а 27 июня 1579 г. — в Новгороде (Хронологический перечень, ч. II, № 1064).
210
Э, л. 544. Впрочем, 26 мая 1579 г. в грамоте, отправленной в Соловецкий монастырь, царь писал: «Здеся есми пошли на свое дело в Ливонскую землю» (ААЭ, т. 1, № 302, с. 368). Ср. ПСРЛ, т. 34, с. 193. В Государеве разряде ошибочно написано: «..на Немецкую, на Ливонскую землю» (РК 1475–1598 гг., с. 292).
Готовился к решительной схватке и Стефан Баторий. Начиная кампанию 1579 г., он посылает гонца В. Лопатинского к царю с грамотой, в которой перечисляет все «обиды» и объявляет ему войну [211] . 30 июня Баторий двинулся в поход. Его войско насчитывало примерно 60 тыс. человек, но реально он мог располагать 40 тыс. воинов. Перед выступлением Баторий торжественно объявил, что хочет довести «кривды» над царем Иваном, т. е. отомстить Грозному, а не «позыскивает» вред, причиненный Речи Посполитой Россией [212] . В августе он составляет воззвание к русскому народу, которому якобы хочет вернуть «свободы и права». Король явно рассчитывал на то, что ему удастся использовать в своекорыстных целях недовольство царем Иваном на Руси. Надежды Батория на какие-то выступления в «Московии» против царя в ходе его кампании основывались на неверной информации о внутриполитическом положении страны и в дальнейшем не сбылись.
211
Щербатов, т. V, ч. 4, с. 190–199; Литовская метрика, т. II, № 22, с. 42; Гейденштейн, с. 39–40.
212
HRM, t. I, N CXCV, р. 283–284; Новодворский, с. 90; Natanson-Leski J. Epoka Stefana Batorego w dziejach granicy wschodniej Rzeczy pospolitej. Warszawa, 1930, s. 42–45.
В ответ на «манифест» Батория в канцелярии Ивана IV изготовлена была грамота «к литовскому королю Степану Обатуру с Москвы от духовного чину», бояр, «детей боярских и ото всяких чинов людей… против его… грамоты со многою укоризною и з бесчестьем» [213] . Грамота не сохранилась, и сведение о ней содержится только в описи архива Посольского приказа 1626 г. Датирована она 7087 г., т. е. временем не позднее августа 1579 г. А так как она была ответом на «манифест» Батория, то ее и следует датировать этим месяцем [214] . Б. Н. Флоря полагает, что, несмотря на ссылку на «всяких чинов людей», грамота не была принята или утверждена Земским собором [215] . Скорее всего опись называет черновик грамоты, не получивший официальной санкции. Это объясняется тем, что ближайшие по времени события привели Грозного к мысли о необходимости скорейших поисков мирного урегулирования, а не конфронтации с Баторием.
213
Литовская метрика, т. II, № 22, с. 46.
214
ОАПП, ч. I, с. 290; Флоря. Война, с. 181.
215
С. О. Шмидт полагает, что вопрос об отношениях России с Речью Посполитой обсуждался в 1579 г. «соборне». На мой взгляд, более правы Б. Н. Флоря и Л. В. Черепнин, отрицавшие это (Шмидт, с. 253; Черепнин, с. 119–120).
При выборе направления основного удара по «московитам» среди военачальников Батория раздавались голоса в пользу того, чтобы идти через Ливонию на Псков [216] . Однако этот вариант похода король отверг. Опустошенная военными действиями 1572–1578 гг. Ливония изобиловала к тому же многочисленными городками-крепостями с русскими гарнизонами. Местное латышское и эстонское население враждебно относилось к «освободителям» из Речи Посполитой. Поэтому Ливония представлялась Баторию крайне неудобной ареной для военных баталий с русскими. Главной целью похода он выбрал Полоцк, который находился на путях в основные русские земли и к тому же был слабо укреплен (его крепостные стены были деревянными). Взятие Полоцка, завоеванного Иваном IV в 1563 г., могло иметь не только моральный и военно-стратегический, но и международный резонанс и оказать большое влияние на исход войны. Таков, возможно, был ход размышлений Батория, когда он решил целью кампании 1579 г. сделать Полоцк.
216
Гейденштейн, с. 42–45.
Иван IV готовился в это время к вторжению в Курляндию. 7 июля он посылал туда воевод кн. Д. И. Хилкова и М. А. Безнина на «разведку» [217] . В составе их полков насчитывалось до 20 тыс. ногайцев и татар. Они перешли Двину у Куконоса, но были отозваны, как только царь получил известие о походе Батория к Полоцку.
Продвигаясь к Полоцку, Баторий взял небольшие крепости Козьян, Красный и Ситну (28 и 31 июля и 4 августа) [218] . О планах Батория идти на Полоцк или Смоленск в конце июня сообщил Грозному его гонец А. Михалков, вернувшийся из Польши. 1 августа навстречу королю из Пскова к Соколу двинулись войска Ф. В. Шереметева. Посланные к Полоцку воеводы (кн. Ф. И. Мстиславский, кн. П. Т. Шейдяков, Ф. В. Шереметев) так и не достигли города, заняв оборонительные позиции на линии Невель — Остров — Сокол. Сам царь к Полоцку «притти не поспешил, потому что люди были в розни», и к тому же он отпустил из Новгорода в Курляндию «воевод своих». Под Полоцком армия Батория насчитывала 16 тыс. человек, тогда как гарнизон мог располагать только 6 тыс. воинов во главе с воеводами кн. В. И. Телятевским, П. И. Волынским, кн. Д. М. Щербатым, И. Г. Зюзиным. После длительной и стойкой обороны крепость 1 сентября 1579 г. капитулировала [219] .
217
РК 1475–1598 гг., с. 294; Гейденштейн, с. 48.
218
Новодворский, с. 94.
219
РК 1475–1598 гг., с. 294; HRM, t. I, N CCI, р. 289; Бантыш. Обзор, ч. 3, с. 103; Щ, л. 559–559 об., 561 об.; Гейденштейн, с. 62–70; РК 1559–1605 гг., с. 167; ПСРЛ, т. 34, с. 193; Новодворский, с. 96–104. По Щ (л. 563), капитуляция произошла 31 августа.
Официальная версия падения Полоцка сводилась к тому, что Баторий город «взял изменою, потому что воеводы были в Полоцке глупы и худы: как голов и сотников побили, и воеводы королю и город сдали, а сами били челом королю в службу». После падения Полоцка Баторий считал кампанию законченной. Взятия крепостей Туровли, Сокола (4 и 25 сентября) и Суши (6 октября) были ее заключительными аккордами. 16 сентября Баторий направил послание Ивану IV, в котором громогласно извещал о своих победах и требовал отпустить гонца В. Лопатинского, задержанного Грозным [220] . На четвертый день после падения Сокола Андрей Курбский в Полоцке составляет ответ на вольмарское послание царя. Теперь настал черед торжествовать кн. Андрею. Он издевательски пишет: «..яко един хороняка и бегун трепещет и исчезает, никому же гонящу тя». Снова и снова Курбский бичует «издавна кровопивственный» род Грозного, обличает царя, который «затворил… царство Руское, сиречь свободное естество человеческое, аки во аде твердыни, и кто бы из земли твоей поехал… ты называешь того изменником» [221] .
220
Щ, л. 560, 563 об.; Литовская метрика, т. II, № 24, с. 47–48; Гейденштейн, с. 80. При взятии Сокола погиб окольничий Б. В. Шеин и в плен попал окольничий Ф. В. Шереметев (РК 1559–1605 гг., с. 167).
221
Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979, с. 106–118.
Войну в 1579 г. Ивану IV приходилось вести на два фронта: против Батория и против шведского короля. Впрочем, действия шведов были малоэффективными. 18 июля шведские корабли сожгли предместья Ивангорода и Нарвы. 27 сентября шведы под командованием Г. Горна подошли к Нарве. Но и на этот раз после двухнедельной осады они вынуждены были отойти, потеряв под стенами города, по слухам, 4 тыс. человек. На помощь Нарве высланы были полки кн. Т. Р. Трубецкого и татары кн. Д. И. Хилкова [222] .
222
Прибалтийский сборник, т. III, с. 306, 309–311; РК 1559–1605 гг., с. 167; Щ, л. 564, 568; Форстен. Балтийский вопрос, с. 674; Скрынников. Россия, с. 48.