В капкане у зверя
Шрифт:
— Ты здесь, потому что опять случилась какая-то жопа.
Давид поднялся на ноги, окинув тоскливым взглядом просторы, залитые солнечным светом:
— Об этом ты мне и расскажешь. Что тут вообще происходит.
Стас снова хмыкнул, отворяя дверь:
— Такое впечатление, мы на совещании, и мне сейчас устроят… головомойку. — Он поднял брови, рассматривая дорогой костюм Давида. — Тебя давно уже все боятся. А когда ты выглядишь так, то я не чую ничего, кроме ужаса.
Давид пожал плечами. Он привык к дорогой, зачастую даже сшитой на заказ, одежде.
Внутри было прохладно, сумрачно и пахло сухим деревом.
— На ужин кролики. — Стас кивнул на добычу. — Останешься?
Давид на секунду задумался. Почему бы и нет? Наверняка это поможет избавиться от ненужных мыслей о художнице и ее аромате.
— Останусь.
— Тогда помогай.
Он сунул Давиду в руки кроликов, а сам отправился на кухню за всем необходимым.
— Придется испачкать костюм.
Давид ничего не ответил. Он забрал протянутые Стасом ножи и вышел наружу, чтобы освежевать будущий ужин.
Два часа прошли в полном молчании. Стас никогда не был разговорчивым, а Давид боролся с самим собой за контроль над мозгом и телом. Костер громко трещал, выбрасывая в воздух снопы оранжевых искр. Стас медленно поворачивал то один, то другой вертел с аппетитно пахнущими кроликами. Солнце катилось к горизонту.
— Через два дня я собирался в Крельск. — Стас нарушил тишину, всматриваясь в стайку парящих в небе птиц.
— Знаю.
Лесник повернулся к нему:
— Если скажешь, зачем приехал, дело пойдет быстрее.
Давид уже и не знал, по какой причине сорвался сюда. Кто бы ни бродил по их лесу, если это действительно чужак, то прошло слишком много времени. Два дня ничего бы не изменили, хоть он и утверждал Вадиму обратное. Стас снова решил завести разговор:
— Пахнешь, как художница.
Давид резко вскинул голову. А он-то, когда успел узнать аромат Нейшиной? Да еще настолько хорошо, что учуял его на Давиде.
— И откуда же тебе известно, как она пахнет?
Успокоившийся было волк вновь поднял голову и недовольно зарычал, словно оберегая свое. Давид постарался не думать, кого зверь успел посчитать своей собственностью. Стас, не заметив смены настроения вожака, принялся беззаботно разделывать горячего кролика.
— Она постоянно по лесу таскается. Рисует все время. Неплохо, кстати, получается.
Волк уже приготовился к броску, чтобы защитить то, что принадлежало ему. Давид глубоко вдохнул. Легкие тут же наполнились дымом костра.
— Ты уже и ее… талант успел оценить? — От ревности и злости, звучащих в голосе, захотелось поморщиться.
Стас наконец понял, что с ним что-то не так. В его глазах застыло удивление:
— Иногда удавалось близко подобраться.
Давид прикрыл глаза.
— Что с чужаком? Вадим сказал, ты кого-то учуял?
Кажется, лесник обрадовался смене темы. Голос зазвучал увереннее:
— Да, мужчину. Скорее всего… Пару раз исчезал и появлялся в разных местах. Здесь и у реки. Но запах какой-то странный. Либо он пытался его замаскировать, либо кто-то из наших учился скрываться.
Давид напрягся:
— Почему странный?
Стас нахмурился:
— Как будто несколько ароматов. Знаешь, в духах такое бывает. Но эти были натуральными. Химии я не почуял.
— И больше ничего? Может что-то необычное видел?
— Да вроде ничего. — Он замолчал, но вдруг нахмурился. — Правда… Один раз следы нашел. Возле старого Крельска. Размер небольшой. Похожи на женские. Но дождь как раз начинался. Все запахи смыло. — Он развел руками, как будто извинялся за несвоевременно пошедший дождь.
В груди закололо. Волк заметался от дурного предчувствия. Инстинкт вопил, что добром это не кончится. Давид сцепил пальцы в замок:
— Когда это было?
— Неделю назад, вроде бы.
Давид сжал челюсть, чтобы не зарычать. Тот, кто нарушил запрет, либо не знал о нем, либо шел на сознательный риск. Не знать могли только двое: Артур и Анна. А вот остальные… Давиду не верилось, что существовал кто-то, кто не побоялся вызвать его гнев. Каждому, мать их, было известно, что он в курсе всего, что здесь происходит!
— Это могла быть Нейшина? — В его голосе слышался низкий, едва сдерживаемый рык.
— Кто? — Стас недоуменно сдвинул брови, перестав вгрызаться в сочного кролика. — Художница, что ли? Вполне возможно. Но размера ее ноги я не знаю. — Он ухмыльнулся, но при взгляде на Давида мгновенно стал серьезным. — Без понятия. Тебе кажется, что… деревня в опасности?
Давид едва ли не скрипнул зубами:
— Я надеюсь, что не прав.
— Твое чутье редко нас подводило.
Давид поднялся на ноги. Солнце наполовину спряталось за холмами. Немного похолодало.
— Где ты видел следы?
Стас задумался:
— Возле дома старого вожака. Постой, ты собираешься туда поехать?
Давид одернул рукава рубашки. На манжетах темнели бурые пятна крови.
— Но там уже ничего не осталось. — Стас тоже поднялся. — Дождь все смыл. Что ты рассчитываешь обнаружить?
— Что-нибудь.
Стас покачал головой.
— Дурацкая затея. И уже поздно. Когда ты приедешь, будет вечер. Оставайся, переночуешь здесь. А завтра придумаем, как поступить.
Давид подхватил с земли пиджак. Ткань пропахла костром, землей и смятой травой.
— Если заметишь любую странность, все, что угодно, что бывает не так, немедленно звонишь. Лично мне. Мой номер у тебя есть.
Стас скрестил руки на груди:
— Не нравится мне все это. Ты всерьез думаешь, что кто-то… Даже не знаю…