В клетке. Вирус. Напролом
Шрифт:
– Да, мне случалось делать конфиденциальную работу, – ответил Тони. – А того ли она уровня, о котором ты, как мне кажется, думаешь, нам придется с тобой выяснить.
– Тогда у меня, возможно, есть для тебя работа.
– Связанная с нейронными сетями?
– Да, – сказал я. – И с софтом, и с железом.
– Когда надо приступать?
– Вероятно, завтра, – ответил я. – Скажем, в девять утра.
– Значит, договорились, – улыбнулся Тони. – А сейчас я, пожалуй, все-таки закончу то, что делал, а потом хотя бы попытаюсь заснуть.
– Спасибо.
– Это тебе спасибо. Не каждый день новый
– Я никому об этом не скажу, – пообещал я.
– Наоборот, обязательно скажи. Может, это подстегнет здоровую конкуренцию. Мне только на пользу. Хоть поработаю.
Глава 14
– Только не говорите Тринх, что я вам это сказал, – попросил капитан Дэвидсон, показывая на пятерых хаденов в обезьяннике, – но я буду безмерно рад, если ФБР избавит нас от этих кретинов.
Пятеро хаденов, а вернее, их трилы яростно сверкали глазами на меня, Ванн и Дэвидсона с другой стороны решетки. Не было бы преувеличением сказать, что они именно «сверкали глазами», потому что головы трилов у всех пятерых явно делались по индивидуальному заказу, на что указывали лица и мимика. А вот сами лица, совершенно очевидно, не принадлежали владельцам этих трилов, если только владельцы не были вылитыми копиями Джорджа Вашингтона, Томаса Джефферсона, Патрика Генри, Томаса Пейна и Александра Гамильтона. Кроме того, трилы были облачены в костюмы колониальной эпохи с претензией на историческую достоверность. Все это напоминало воплощенную в жизнь диораму Первого континентального конгресса из курса начальной школы.
Конечно, трилы были всего лишь трилами. Управляющие ими хадены могли находиться в любой точке страны. Но когда хадена арестовывали в образе его трила, а он при этом отсоединялся, это расценивалось как сопротивление при аресте и бегство с места преступления. За это хадены могли благодарить одну молодую богатую девицу, которая еще на заре появления трилов неосторожно сбила механическим телом старушку, после чего в панике отсоединилась от трила и в результате потратила три года жизни и пару сотен тысяч мамочкиных денег на попытки выпутаться из этого, по сути, стандартного дорожного происшествия. В конце концов девушка добавила к списку своих преступлений еще и ложь под присягой и подкуп должностных лиц. Лучше бы она просто согласилась на общественные работы.
Вот почему наши деятели эпохи колониализма только терпеливо ждали и сердито глядели сквозь пиксели.
– За что вас задержали, Джордж? – спросил я Вашингтона.
Дэвидсон позвал нас разобраться с самыми разными задержанными хаденами, которые сидели в камерах участка. Это была первая партия.
– За то, что я осуществлял право, гарантированное нам Второй поправкой к конституции, – ответил Вашингтон; его настоящее имя было Уэйд Своуп, из Миллтауна, штат Монтана, – эта информация выскочила в моем поле зрения. – Здесь, в округе Колумбия, царит диктатура, людей лишают законного права носить оружие.
Ванн повернулась к Дэвидсону:
– Признаться, я просто в шоке оттого, что людей с оружием посадили в тюрьму.
– Ну да, посадили, – подтвердил Дэвидсон. – Наш отец-основатель все верно сказал о праве на ношение оружия, которое в данном конкретном случае оказалось снайперскими винтовками по одной на брата. Только вот он упустил одну маленькую подробность о том, как его маленькая группа борцов за независимость завалилась в кафе – между прочим, частное владение – и учинила там скандал, а когда их попросили свалить оттуда, они начали размахивать своими ружьишками. У нас есть запись с камер кафе, не говоря уже о записях на мобильных телефонах всех, кто там был.
– Мы здесь для того, чтобы обеспечивать охрану марша, – заявил Томас Джефферсон, он же Гэри Хайт из Арлингтона, штат Виргиния. – Согласно конституции, мы – ополчение и будем защищать наш народ.
– Может, вы и ополчение, – сказал я, – но я не думаю, что, когда кто-то трясет заряженным оружием в переполненном кафе, это в точности означает «хорошо регулируемое» [16] .
– Кому какое дело, что ты думаешь? – гневно вопросил Патрик Генри, он же Альберт Бокс из Юкайи, Калифорния. – Ты заодно с ними. С теми, кто нас угнетает. – Он указал на меня. – Ты – штрейкбрехер и предатель.
16
Во Второй поправке к конституции США говорится о том, что «хорошо регулируемое ополчение необходимо для обеспечения безопасности свободного государства».
Я догадался, что Генри/Бокс понятия не имеет о том, кто я на самом деле, хотя неизвестно, изменилось бы его мнение в обратном случае. Я взглянул на Ванн и Дэвидсона и сказал:
– «Угнетают нас» – в смысле, всех хаденов или только вас, недоумков, которые вздумали размахивать оружием в кофейне? Знаете, мне хотелось бы понять глубину моего предательства.
– Знаете, что меня смущает, Шейн? – спросил Дэвидсон прежде, чем кто-нибудь из арестованных успел мне ответить.
– Поделитесь, – попросил я.
– С одной стороны, эти типы, – капитан махнул рукой в сторону колониальных хаденов, – типичные полоумные консерваторы, помешанные на Второй поправке и шляпе своего Янки Дудля. Но с другой – они считают себя охраной на марше протеста против сокращения правительственных льгот. А это, как по мне, уже либерализм.
– Да, загадка, – согласился я.
– Не знаю, не знаю, – сказал Дэвидсон. – Может, дело вовсе не в политике? Может, эти парни обычные засранцы?
– Самое простое объяснение, как правило, самое верное, – заметил я.
– У нас есть право на свободу собраний… – явно накручивая себя, начал Вашингтон/Своуп.
– О господи, только не это, – вздохнула Ванн. – Не хватало мне еще в это гребаное утро слушать твою унылую патриотическую муть.
Остолбеневший от удивления Вашингтон/Своуп запнулся на полуслове.
– Уже лучше, – похвалила его Ванн и наклонилась к решетке. – В общем, так. Ваши трилы здесь, а физические тела в разных штатах. То есть вы – проблема ФБР. Значит, моя проблема. А я вижу перед собой пятерых мудаков, одетых как изнанка двухдолларовой купюры, называющих себя ополченцами и размахивающих ружьями в чертовом джорджтаунском кафетерии в нарушение раздела восемнадцать Уголовного кодекса Соединенных Штатов, глав двадцать шесть, сорок три и сто два.