В когтях неведомого века
Шрифт:
– Живой… – едва-едва донеслось до него. – Пока живой… Ну что? Добился ты славы и богатства? Наслаждаешься?
– Уж ты бы не подкалывал… Думаешь, я не понял, кто донос в столицу накатал?..
Харон надулся и надолго замолчал. Однако воздуха под крышкой оставалось все меньше и меньше, а вместе с ним – жизни.
– Такетх! – рыдающим голосом выкрикнул Харюков. – Ты меня слышишь?
– Слышу, – глухо ответил тот после некоторого молчания. – Чего тебе?
– Прости меня, Такетх! Прости по-христиански.
– Я не
– Как думаешь, долго проживем?
– Я слышал, что долго будем мучиться…
Оба замолчали.
«А чего ждать? – отчаянно решил Афанасий. – Лучше уж самому…»
Решить-то хорошо, но как это сделать… В буквальном смысле руки на себя не наложишь – к телу притянуты. Голову о гроб разбить? Не получится. Под головой – мягкая подушка, до выпуклой крышки не дотянешься. Оставалось одно – перестать дышать…
Харон выдохнул, сколько мог, и плотно стиснул губы. Поначалу все пошло отлично, но потом организм, не желающий умирать, взбунтовался…
«И не задавишься! – часто дыша отравленным воздухом, казавшимся теперь чистейшим и желаннейшим, зло подумал дьяк. – Грешная плоть у меня сильнее духа… Черт!»
И тут же, не веря себе, почувствовал, как тяжеленная крышка саркофага дрогнула и, скрипя камнем по камню, поползла в сторону, пропуская внутрь божественно чистый воздух.
«Чудо! Неужели князь сжалился над нами? Да сейчас – хоть на плаху, лишь бы не снова в тесную домовину… А может, это Такетх каким-то образом освободился?»
– Такетх! Это ты? – крикнул он.
– Чего «я»? – по-прежнему издали откликнулся строитель. – Я ничего. А ты чего?
Но крышка продолжала двигаться! И двигалась до тех пор, пока не рухнула с грохотом на пол гробницы. Теперь уже забеспокоился другой пленник, заживо погребенный:
– Афоня? Это ты там шумишь? Тебе освободиться удалось? Помоги мне! Век благодарен буду, помоги!
А над хароновским отверстым гробом склонилось чье-то слабо светящееся в темноте лицо…
* * *
– Кто это?
– Не узнаешь? – улыбнулся незнакомец с текучим, неуловимо изменяющимся все время лицом. – А я за обещанным тобой пришел…
– За обещанным мной? – Харон сразу все понял: ночь, незнакомец, договор… – Но я же жив еще!
– На место крышку поставить? Я подожду немного.
– Нет, ты обещал, что я умру СВОЕЙ смертью!
– Да? – Нечистый дух задумался. – А ведь верно! Хитер ты, человечишка… – с некоторым уважением протянул он. – Жду не дождусь тебя в своих владениях. Ну – пока, помирай СВОЕЙ смертью…
– Как же своей! Связанный?
– Тебе бы адвокатом быть, – непонятно буркнул черт и когтем, внезапно удлинившимся, словно сабельный клинок, чиркнул вдоль тела лежащего.
Тот испуганно ойкнул, ожидая
– Бывай, дьяк. До скорой встречи.
Нечистый начал медленно таять в воздухе.
– Стой! А вытащить меня отсюда!
– А вот тут я пас. – Полупрозрачный уже черт развел руками. – В договоре об этом не было ни слова. Живи тут. Воздух поступает, еды и питья для покойников египтяне запасают много… Помрешь, словом, своей смертью, как и договаривались.
Он улыбнулся в тридцать два белоснежных зуба и пропал окончательно. Последней растаяла улыбка…
Афанасий понял, что чудеса закончились. Он полежал еще немного, выбрался из чуть не ставшего для него настоящим гробом каменного ящика, с шипением отодрал приставшие к телу бинты и прошлепал босиком к такетховскому «пристанищу».
Пакостную мыслишку оставить того в гробу навсегда он отбросил сразу: кто знает – может быть, за благое дело хоть малая толика грехов с него снимется? Да и вдвоем в подземелье время коротать веселее, чем в одиночку… К тому же не зароешь покойника в каменном полу… Да и вдруг наружу прокопаться получится – лишняя пара рук не помешает… Да и…
Так и не додумав резона, он уперся всем телом в крышку.
«А вдруг не сдюжу?..» – мелькнула паническая мысль.
Но силенок у жилистого мужика, в свое время походившего за сохой, хватило, и, дрогнув, камень сдвинулся…
35
Все хорошо, что хорошо кончается.
Воин, пробежавший первую в мире марафонскую дистанцию
– Леплайсан! Вы живы! – чуть не кинулся на шею чудесным образом воскресшему другу Георгий, позабыв и про чудовищного любителя загадок, замершего в каталепсии, и про стреноженных психов, и про все на свете. – Как вам удалось спастись?
– Да очень просто. – Экс-шут пожал плечами. – Любой противник кажется неуязвимым лишь на первый взгляд. Уязвимое место находится у любого – нужно только уметь искать… Скажите лучше – здесь есть какое-нибудь оружие? А то моя шпага сейчас не длиннее вашего стилета, месье Кот.
Он продемонстрировал эфес с коротеньким, не длиннее пяди, клинком.
– Да выбирайте любое! – Жора широким жестом указал на груды всяческого барахла, приготовленного для загробной жизни, среди которого встречалось и холодное оружие.
В этот момент Сторож шевельнулся и, оборвав со стены бронзовую пластину, испещренную иероглифами, задумчиво сунул ее в пасть и захрустел, как гусеница капустным листом. Арталетов успел различить лишь строчки:
Азаром красным Солнце встало,