В когтях у сказки
Шрифт:
– Мы никуда не торопимся, – откликнулся один парень, – каникулы у нас.
– Орешки пока погрызем, – добавила Аглая.
Девочка подошла к стойке, взяла трехэтажную вазу с цукатами, соленым печеньем, другими коктейльными угощениями и отнесла ее на стол, за которым устроились ее спутники.
– Глайка, ну ты молодец, – произнес с укором стройный паренек в голубой майке. – Утянула прямо из-под носа у человека все вкусняшки! Хоть бы разрешения спросила.
Девочка ойкнула, быстро вернула вазу на место и смущенно сказала:
– Простите, пожалуйста.
Я улыбнулась.
– Забирайте, не хочу орехов.
Аглая вернулась к приятелям.
Дверь опять открылась, внутрь вбежала Раиса Петровна.
– Вот вы где! – сердито сказала она. – В шалмане!
Ребята переглянулись и в один голос сказали:
– Здравствуйте.
– Добрый день, – произнес Роман, а я улыбнулась.
Но приветливость окружающих не сбила воинственный настрой врача.
– Сколько раз вам говорить: нельзя есть дерьмо! Орешки, крекеры – это мусор, забивающий желудок. Еще чипсы возьмите… Уходите отсюда, ступайте в кафе при Доме здоровья, вот там правильная еда!
Аглая сложила руки на груди.
– Раиса Петровна, мы вам не подчиняемся. Вы терапевт, в чьи обязанности входит лечить воспитанников. Раздавать нам указания в ультимативной форме имеют право исключительно родители.
– И со словом «дерьмо» будьте поосторожнее, – посоветовал полный паренек в красной кепке. – Ведь если Роман захочет, то подаст на вас в суд за компрометацию его бизнеса, за клевету на него. По этой статье назначают большой штраф.
Раисе Петровне следовало остановиться, но ее понесло:
– Дерьмо оно и есть дерьмо!
Теперь к разговору подключился юноша в голубой майке:
– На месте Романа я бы пригласил в кафе сотрудников лаборатории анализа еды в заведениях общепита. Дерьмо – это фекалии животного происхождения, и если будет установлено, что продукты выделительной системы человека или зверей в меню не представлены, вам придется понести серьезные финансовые потери за дискредитацию чужого бизнеса.
– Это дерьмо! – взвизгнула Глебова.
– У нас на столе орехи, сухофрукты, крекеры, в их составе фекалий нет, – тоном лектора, растолковывающего семилетнему ребенку теорию относительности, уточнил толстяк. – Со словами надо обращаться бережно.
– Вы заказали гамбургеры! – пошла вразнос Глебова.
– А вы видите их на столе? Я лично нет, – прищурился все тот же, похожий на Винни-Пуха паренек. – Вы не можете доказать, что мы собрались есть котлеты с булками. Но даже если бы было так, вас это не касается.
Раиса Петровна ткнула пальцем в говорившего.
– Васин! Сейчас же позвоню твоей матери и доложу о недостойном поведении ее сына. Я врач, меня обязаны слушать!
– Охо-хо, – протянула Аглая, – если сможете с мамой Алеши соединиться, это будет бомба. Хотя Марина Ивановна навряд ли обрадуется, узнав, что вам это удалось. Ведь ее постояльцы не любят шума. Правда, Юра?
– Да, – подхватил юноша в голубой майке. – Сюда тогда гарантированно вся пресса прикатит, причем не только российская.
– Хватит меня пугать! – топнула ногой врач. – Алексей, твоя мать прямо сейчас все от меня узнает. Немедленно позвоню ей!
– Моя мать умерла, – остановил ее подросток, – и если она вам из загробного царства ответит, вы прославитесь на всю планету, поскольку станете первым человеком, которому ответили по телефону из потустороннего мира.
Думаете, Раиса смутилась?
– Юрий, раз с матерью Алексея нельзя побеседовать, я доложу твоему отцу, что его сын в баре дерьмом наедается, – заявила она.
Ребята переглянулись, Юра рассмеялся.
– Сделайте одолжение, попытайтесь. Но если Илюша на сцене поет, то его трубка у директора, а тот все звонки с незнакомого номера блокирует. А когда Илюша отработает, он сразу напьется, обкурится, с бабами затусит и задрыхнет. К тому же мой отец понятия не имеет, что это за зверь такой – здоровая еда.
Дверь кафе открылась, я увидела худенькую девочку в инвалидной коляске. Она сделала попытку переехать через высокий порог, но забуксовала.
– А ты зачем сюда явилась? – возмутилась Раиса Петровна.
– К ребятам, – испуганно ответила инвалид. – А что, нельзя?
Юра и толстяк вскочили и в один миг вкатили кресло на колесах в кафе.
– Варюша, хочешь кофе? – спросила Аглая.
Девочка молча кивнула.
– Лучше сразу налейте ей яду, – совсем слетела с катушек врачиха, – тогда Звонкова быстрее умрет и перестанет в каталке мучиться.
Роман уронил ложку, я разинула рот, ребята уставились на Раису, та развернулась и убежала.
Глава 8
– Ну, Райка сегодня зажгла, – протянула удивленная Аглая. – Чего это с ней?
– Она всегда злая, – тихо сказала Варя, – я ей не нравлюсь.
– Наплюй, – пожал плечами Юра. – Докторша на всю голову стукнутая, не обращай на нее внимания.
– Я так и делаю, – кивнула Варя.
Я смотрела на дочь Галины и испытывала муки совести. Горничная неприятная и очень хитрая особа, она нагло выпрашивает деньги у отдыхающих, порой буквально прет на человека танком, хоть копейку, да вытянет. Но можно ли ее за это осуждать? Я увидела ее дочку и могу сказать, что Варя выглядит очень плохо: худенькая, бледная, с огромными синяками под глазами, с белыми губами, шейка у нее такая тоненькая, что кажется, будто сейчас обломится, руки как веточки. И с волосами у девочки беда, они словно топором обрублены. Почему мать не отведет ее в салон?
Задавшись последним вопросом, я мигом разозлилась на себя. Вилка, Галина тратит все полученные средства на лечение девочки от ДЦП, о ее красоте мать не думает, для нее главное – поставить инвалида в прямом смысле этого слова на ноги. Одета Варя чисто, аккуратно, но понятно, что вещи ей достались с чужого плеча. Ясно же, что дочка горничной не может позволить себе кроссовки от Шанель и футболку от Хлое, Варе достаются шмотки ребят из интерната или детей добросердечных постоялиц отеля. А вот в дорогой салон красоты ее не водят, дочь стрижет мама, поэтому волосы ее кое-как отрезаны ножницами.