В краю лесов
Шрифт:
Фасад дома украшали переплеты обычных для поместья елизаветинских окон с навесами, облицованных местным камнем густого табачного цвета. Каменные стены, там, где они не были увиты другими ползучими растениями, сплошь покрывал лишайник всевозможных оттенков, ближе к цоколю он делался все ярче и пышнее, пока на земле не сливался со мхом.
За домом по склону начинался густой лес, так что корни деревьев приходились выше уровня печных труб. Склон напротив, где стояла Грейс, зарос буйной травой, среди которой виднелось одно-два дерева. Кругом, жуя траву, лежали овцы, мирно созерцавшие окна спальной. Местоположение дома, пагубное для человека, оказалось как нельзя более благоприятным для растительности, обитателям поместья то и дело приходилось прорежать разросшийся плющ и подстригать деревья и кустарники. Дом этот был построен еще в те времена, когда человек не пугался
Когда доложили о мисс Мелбери, миссис Чармонд, как раз находившаяся в галерее близ вестибюля, увидела гостью сквозь стеклянную дверь. С улыбкой она пошла навстречу девушке и сказала, что рада ее видеть.
– Ах, вот что привлекло ваше внимание, - продолжала она, заметив, что Грейс смотрит на странные предметы, развешенные по стенам.
– Это, видите ли, капканы для браконьеров. Мой муж был знаток этого дела. Он скупал капканы и самострелы со всей округи и разузнавал их истории - какой из них кому раздробил ногу, какой убил кого насмерть. Я помню, вон тот самострел лесник поставил на пути известного браконьера, но по забывчивости пошел той самой дорогой, получил в себя весь заряд и умер от раны. Им здесь не место, но я все не распоряжусь, чтобы их убрали.
– И шутливо добавила: - Ловушки в доме, где живет женщина... Это могут понять превратно.
Грейс принужденно улыбнулась; мало знакомая с этой стороной женского опыта, она не испытывала к ней особого любопытства.
– Без сомнения, они очень интересны как памятники варварских времен, к счастью, минувших, - сказала Грейс, задумчиво глядя на орудия пытки самых причудливых очертаний - одни с полукруглыми челюстями, другие с прямоугольными, - почти все ощеривали острые длинные зубья; те же, что были без зубьев, походили на старческие пустые десны.
– Впрочем, это не стоит принимать слишком всерьез, - проговорила миссис Чармонд, томно склонив голову, и пригласила Грейс в комнаты. После того как миссис Чармонд - с безразличием на лице, то ли врожденным, то ли навеянным здешней скукой, показала гостье все, что могло ее заинтересовать: гобелены, резьбу по дереву, слоновую кость и миниатюры, - был подан ранний чай.
– Сделайте одолжение, разлейте его, - обратилась к Грейс миссис Чармонд, откинувшись в кресле и прикрыв рукой лоб. Голос ее был еле слышен, а миндалевидные глаза, глаза ангелов с полотен раннего итальянского Возрождения, еще более удлинились. В облике миссис Чармонд была та вкрадчивая мягкость, которую мы чаще всего встречаем у женщин иного типа, более смуглых и флегматичных; томной улыбкой эти женщины говорят мужчинам больше, чем словами, они скорее чаруют, чем завлекают, им свойственно не обуздывать поток, а умело в нем лавировать.
– Здесь я удивительно бездеятельна, - говорила миссис Чармонд.Временами мне кажется, что я рождена жить, ничего не делая, ничего, ничего, только парить, как, знаете, иногда мы парим в снах. Впрочем, не может быть, чтобы таково было мое предназначение, я должна гнать от себя эти нелепые фантазии.
– Право, жаль, что здесь вы тоскуете, - это так грустно! О, если бы я могла вам помочь - могла сделать вас счастливой!
Голос Грейс звучал так сочувственно, так дружелюбно, что в разговоре с ней обычно раскрывались даже самые замкнутые натуры.
– Вы меня
– Бросив на Грейс оценивающий взгляд, она, казалось, испытала удовлетворение и продолжила: Меня нередко влечет занести на бумагу свои мысли о встречах, городах, о времени. Я хотела бы написать новое "Сентиментальное путешествие"[8]. Но в одиночку у меня не хватит энергии. Когда я путешествую по югу Европы, меня переполняют мысли и чувства, но разложить письменные принадлежности, взять в руки холодное стальное перо, систематически изложить свои впечатления на гладкой холодной бумаге - нет, это выше моих сил. И я подумала, что, будь подле меня приятный человек, я бы просто могла диктовать мысли, которые приходят мне в голову. А вчера при встрече с вами меня как раз осенило, что вы бы мне очень подошли. Что вы об этом думаете? Если вы не против, вы могли бы читать мне иногда вслух. Подумайте, прошу вас, и посоветуйтесь с родителями.
– О, разумеется, - тотчас ответила Грейс.
– Я почти уверена, что они будут очень рады.
– Вы получили прекрасное образование; я слышала об этом. Общество столь умной девушки оказало бы мне честь.
Покраснев, Грейс со скромностью отвергла это утверждение.
– Вы, очевидно, не оставляете занятий и в Малом Хинтоке?
– О нет. Правда, кое-кто и в Малом Хинтоке не забывает о занятиях...
– Как? Неужели еще есть просвещенные люди в этой глуши?
– Сюда недавно приехал доктор, и, я слышала, он много читает. Поздней ночью я иногда вижу сквозь деревья свет в его окне.
– Ах да, доктор. Мне как будто говорили о нем. Странное он выбрал место.
– Говорят, в Малом Хинтоке хорошая практика. Но его интересы, кажется, простираются дальше медицины. Он изучает теологию, метафизику и многие другие предметы.
– Как его зовут?
– Фитцпирс. Должно быть, это старинный род из Бакбери-Фитцпирс - в нескольких милях отсюда.
– Я ничего не слышала о Фитцпирсах, я вообще мало знаю здешние места. До замужества мне не приходилось бывать в этом графстве.
– Миссис Чармонд не проявила любопытства к истории рода Фитцпирсов. Сколько бы обаяния ни таила в себе древность фамилии, миссис Чармонд, привыкшая к путешествиям, смене стран, лиц и впечатлений, давно устала гордиться своей родословной и интересоваться чужими, чем резко отличалась от своих соседей.
– Гораздо важнее знать, что он за человек, а не каков его род, раз он собирается нас лечить, - сказала она.
– Вы его видели?
Грейс его не видела, но сообщила, что, кажется, он не стар.
– Он женат?
– Насколько мне известно, нет.
– Что ж, надеюсь, он сможет быть нам полезен. Непременно познакомлюсь с ним, когда вернусь из-за границы. Весьма удобно иметь по соседству врача, если, конечно, он толков. Иногда меня пробирает дрожь при мысли, что в этой глуши за врачом можно послать разве что в Шертон, а это так далеко. Вероятно, побывав на курортах, вы смотрите на Хинток совсем другими глазами.
– Да, это так. Но здесь мой дом. У него есть и свои достоинства и свои недостатки.
– Говоря это, Грейс думала не столько об одиночестве, сколько о сопутствующих ему обстоятельствах.
Они поговорили еще немного; в обществе такой собеседницы Грейс чувствовала себя непринужденно. Миссис Чармонд, как женщина светская, прекрасно понимала, что покровительственный тон мог бы лишь уронить, а не утвердить ее в глазах неглупой девушки, которая все схватывает на лету. Одержимая мыслью во что бы то ни стало извлечь пользу из приятного знакомства, подвернувшегося так кстати, она не жалела усилий на то, чтобы с первого же шага завоевать доверие Грейс.
Гостья уже уходила, когда случайно обе они оказались рядом у зеркала, которое, словно нарочно, отразив их, подчеркнуло сходство и различие черт. Из беспристрастного стекла глянуло два привлекательных лица, но в облике Грейс было нечто, от чего миссис Чармонд вдруг стала казаться старше своих лет. Есть лица, внезапно выгадывающие от сближения, есть несовместимо разные, так что одно убивает или безжалостно калечит другое. Увы, это был как раз последний случай. Миссис Чармонд впала в задумчивость и рассеянно отвечала на слова гостьи. Однако она попрощалась со своей юной знакомой самым дружелюбным образом и пообещала прислать за ней, как только все будет готово для того дела, о котором она просила Грейс подумать.