В краю молчаливого эха
Шрифт:
— В Калинов мост, братец!
— Ядрить твою козу! — Матвей хлопнул себя по сухой ляжке и сплюнул наземь.
«Зачем мне такие попутчики? — подумал Первосвет. — Добра от таких не дождёшься».
— Ну, коль желаете, то брюхо своё и набивайте, — буркнул гигант.
— А ты чо?
— А я поеду. Потом догоните…
Да постой-де ить! — Ягода плеснул руками. — Чаво туды-ить торопитися?
Ратники засеменили за широко шагающим Первосветом.
— Чаво да чаво! — рассерженно бухтел тот. — Енто вон у свого
— Да ты-де, брат, поди не знашь, чаво тобе в Калинов мост Никитов отсылает!
— А ты, значит, знаешь, — остановился Первосвет.
— То все наши знають, чо тама приключилося! — всунул свой нос Матвей. — На Железном-то тракте купчишек побили-де. Сильно ить побили. Они жалобу и написали.
— Кто побил?
— Тёмное то дело! — хмыкнул Ягода. — Поначалу, змеи изжалили нещадно… Ночью-де ить выскочили, да на спящих-то напали. А двое в лес с испугу драпанули. Дык от них ить только потом-де части нашли…
— Какие «части»? — не совсем сообразил Первосвет.
Ратники вновь захохотали. В ту же секунду парень ощутил, как по спине пробежал холодок.
— И это всё? — насупился Первосвет. — Я, было, подумал, что разбойники напали, а тут…
— Места ить там тёмные, — заметил Матвей. — Запретные… Может-де, и лиходеи какие в чаще затесались.
— Вы меня отговариваете? — не понял Первосвет.
— Да что ты! — косоглазый Ягода вдруг озорно рассмеялся.
Он ловко перемахнул через вонючую промоину, поравнялся с парнем и несколько зло бросил:
— Всё ить имеет свой-де конец, своё начало…
— Это ты к чему?
— Поесть бы нам… перед дальнею-то дорогой. Сие доброе начало было бы. С набитым пузом… оно ить и веселее, и приятней в нихазову дыру-то лезть!
Матвей загоготал.
— Ну, вы и болваны! — беззлобно отвечал Первосвет, полезая рукой в кошель.
— Вот видно ить добрый ты малый! — обрадовался Ягода, поглаживая живот. — Не расписной какой сукин кот.
До трактира было уже недалеко. Первосвет вытянул несколько медяков, прикидывая насколько тех хватит, и затем приказным тоном проговорил:
— Ну вот что: даю вам час, не больше. Сам пока свои вещи соберу. А потом с вами… без вас… вот с этого места уезжаю. Ясно?
И Матвей, и Ягода согласно закивали, а сами поглядывали на монеты.
«Видать, тут, в слободке, даже у служивого люда дела совсем плохоньки», — подумалось Первосвету.
И он высыпал медяки в широкую ладонь Ягоды…
13
Не смотря на погожее безоблачное небо, светлую природу сих мест, в самом воздухе всё ещё витало некое напряжение. Прутик много раз оглядывался. Ему казалось, что он снова слышит тихое «Шурх-х-х…» И снова ему видятся мясистые гигантские слизни.
Парень замирал, всматриваясь в кусты, но там никого не было. Семён облегчённо выдыхал и периодически интересовался
— Скоро, — однообразно отвечал тот, продолжая идти по одним только ему ведомым тропам.
Хфитнира Бор отпустил. Хотя, как понимать «отпустил»? В какой-то момент Прутик заметил, что огневолка не стало. На немой вопрос, северянин протянул парню потухший уголёк, и, озорно подмигнув, прошагал мимо.
Без огневолка стало ещё мрачнее. Так казалось пареньку. Он старался держаться ближе к медведю, полагая, что звериное чутьё того не подведёт.
Вспомнилась та первая ночь, когда Бор, испив по очереди «дикой воды» из фляг друида, перестал реагировать на окружающий мир. В какой-то момент из сырой белёсой мглы появились молчаливые призраки. Огневолк зло оскалился, его угольная шерсть стала дыбом, по телу пробежались огненные сполохи.
Прутик и сам ощутил тревогу, но старался держаться смело. Он покосился на друида, судорожно сжимающего свой посох, поглядел на напрягшегося медведя. Мысли в голове перемешались, всё время хотелось встать и убежать прочь.
Один из призраков приблизился. Он был похож на лошадь… Второй же, выскочивший с другой стороны, раскинул бледные туманные крылья и… зарычал.
По спине Семёна пробежался холодок. Он тут же подбросил в костёр несколько веток и сел ближе к огневолку.
— Они скоро уйдут, — послышался знакомый шёпот местного духа. — Ты не бойся!
— А я и не боюсь, — пересохшими губами пробормотал в ответ Прутик.
Друид услышал парня и сжал посох крепче. Но, слава Сарну, никто не нападал. Так относительно благополучно минула сия ночь, быстро пробежал день и вот наступила следующая.
Чтобы хоть как-то скрасить тягостные минуты ожидания, Прутик и Велеслав тихо переговаривались.
— Что такое «дикая» вода? — спрашивал Семён.
— О, это сильная штука! — друид неторопливо почесал кончик носа. Его глаза округлились, вновь «превращая» лицо в совиную мордочку. — Тут, в Темноводье, есть два источника «дикой» воды. Один, как ты понял, находится во владениях козлоногих. Его зовут источником Жизни, или Живы. Второй же протекает в Кудыкиной плеши. Это источник Мравы.
— Смерти?
Велеслав нахмурился, но не ответил. Он, казалось, стал прислушиваться к окружающему миру.
— Тебе в детстве сказок не сказывали? — вдруг спросил друид. — Про то, как доброго молодца, убитого врагами, оживляют с помощью волшебных вод, а?
— Было… рассказывали…
— Ну, вот тебе и ответ, что такое «дикая» вода, — Велеслав хитро улыбнулся.
Этой ночью вокруг лагеря в сером непроглядном промозглом тумане бродили мрачные тени. Были слышны лёгкие потрескивания, приторные почмакивания. Иногда казалось, будто кто-то бубнит над самым ухом. Дремлющий Прутик вскакивал на ноги, озирался, но никого не видал.