В краю молчаливого эха
Шрифт:
— Гм! Интересно… Ну, да ладно. У тебя сейчас будет иная работёнка. Как ты, надеюсь, понял, поедешь с этим вот… с грубияном Бором… в Темноводье… От тебя требуется докладывать мне обо всём, что будет происходить в дороге.
— Как?
— Что «как»?
— А как это делать?
— Писать умеешь? Вот и будешь… Сейчас пойдешь и найдешь моего секретаря. Передашь ему вот эту записочку. Он выдаст тебе кое-каких денег… на дорогу, а также перьев, чернил и бумаги… Ещё голубей. Постарайся писать разборчиво…
— Угу…
Головнин нахмурился.
— Послушай-ка меня, парень. Дело важное, уясни это раз и навсегда!
— Уясню…
— Не приведи Сарн обосрёшься… закончишь свою карьеру в таком месте, каком и вообразить не сможешь…
— А-а-а… разрешите вопрос?
— Давай.
— Если дело такое важное, почему еду я? Может, стоило бы…
— Может… не может… почему… почему… Надо так!
Головнин недовольно фыркнул и всунул в руку Семёна кусок бумажки.
— Свободен! Можешь идти.
Прутик вышел прочь на негнущихся ногах. Его сердце трусливо забилось. Во рту пересохло, в голове царил кавардак.
Он так и не мог понять, что произошло. На первом ярусе Семён вновь столкнулся с Бором, стоявшим рядом с каким-то светловолосым гигантом.
— О! Вот он! — довольным тоном сообщил Бор. — Поди сюда.
Прутик послушно приблизился.
— На вид ты парень безобидный… Что там тебе Головнин наговорил? Смотреть за нами в оба?
Гигант, стоявший рядом, вдруг громко рассмеялся.
— Не бойся, — дружелюбно проговорил он. Его говор выдавал в нём жителя Темноводья. — Меня зовут Первосветом. Будем знакомы.
— Семён… Прутик, для друзей, — тихо проговорил парень.
Гигант крепко пожал его дохлую ладошку.
— Для друзей? Это хорошо… значит, будем друзьями, — Первосвет вновь засмеялся.
Бор подал ему знак, мол, пора уходить и они вдвоём направились к выходу. Семён проводил их взглядом, а потом медленно побрёл искать секретаря…
Следующие два дня прошли в ужасной суете, в подготовке к поездке. Бор с Первосветом почистили оружие, смазали его, заточили, закупили кой-какого провианта, снаряжения, а также побывали у Овсова, где приобрели жеребцов да сбрую к ним.
— А чего двух? — шмыгнул носом Первосвет. — Или мы того мальчишку всё же с собой не берём?
— Берём, — несколько недовольно отвечал Бор.
Он вообще в последнее время стал каким-то «колючим», сердитым, недовольным. Особенно после встречи с Корчаковой. Так, по крайней мере, казалось Первосвету. Ему уже начиналось думаться, что он совершенно перестал понимать своего друга.
Даже вот был такой случай, когда Первосвет застал Бора за странным занятием. Тот сидел, прищурив левый глаз и пытался правой рукой «поймать» яркое утреннее солнце.
— Оно далеко, — в шутку заметил гигант, присаживаясь рядом.
— Ты думаешь? —
Золотая ткань лучей ярко слепила ему в лицо. Он хитровато щурился, продолжая свои странные манипуляции. Первосвету удалось разглядеть ряд бурых пятнышек на грубоватой коже лица северянина. Наверное следы обморожения.
— А почему ты считаешь, что солнце далеко? Где оно? — Бор перестал играться ладонью и повернулся к приятелю. И снова этот страшный «драконий взгляд».
«Сверр. Ну, прямо сверр», — поёжился Первосвет и стал смотреть вниз.
— Ну… там… — залепетал гигант, собираясь духом и уже жалея, что завёл этот бессмысленный разговор.
— Там? Гм! Интересно… Наверху? Над нами? А ведь там тоже море, верно? Астральное…
Первосвет согласно кивнул. А потом растерявшись вдруг пожал плечами.
— Значит, солнце в астральном море, — сделал вывод Бор.
— Возможно, — нехотя согласился гигант, чувствуя какой-то подвох.
— Но и ты, и я там были. И ничего, кроме Астрала не увидели. Странно, верно? Так что такое солнце? Звезды? Луна, наконец?
Более Бор тогда ничего не добавил. А Первосвет решил для себя быть поосторожнее. Мало ли чего в голове у этого «сверра». Друг-то он друг, но после Новой Земли, после жизни среди гибберлингов, Бор явно стал другим.
— На лошадях поедите вы с Семёном, — услышал Первосвет пояснения северянина. Он похлопал одного из жеребцов по крупу и довольно хмыкнул. — У меня своя ездовая скотинка.
Сказано это было с каким-то подвохом, с подковыркой.
— Да? — гигант снова шмыгнул носом, но переспрашивать не стал. Учёный уже.
— Отведи этих коней к Марку, — приказал Бор. — Пусть накормит, напоит… Завтра в путь.
Из сарая появился Семён. Он как-то грустно глянул на своих новых товарищей и приблизился.
— Собрался? — громко спросил Прутика Бор.
— Да… у меня особо ничего и нет…
— Н-да… плоховато дело. Держи вот, — с этими словами северянин протянул Семёну несколько медяков. — Найди себе что-то потеплее. Дорога дальняя, ночи ещё пока холодные, сырые… Не охота возиться с больным.
Прутик взял деньги, несколько удивлёно поглядел на них, а потом торопливо поблагодарил.
— Завтра, — продолжал Бор, — чтобы с первыми петухами стоял у ворот в эльфийский квартал. Ждать не будем… Иначе побежишь сам. Ясно?
— Да, господин…
— Ты чего мямлишь? Не ел, что ли? — Бор вдруг повернулся к Первосвету и недовольно глянул на своего друга. — Ты чего тут стоишь? Я же сказал, отвести к Марку.
Потом Бор вновь вернулся к Семёну и безапелляционно сказал:
— Пошли чего-то перекусим.
Через полчаса они вдвоём зашли в известный трактир Корчаковой.
— Не робей! — шлёпнул Бор Прутика по плечу. — Я угощаю.