В крепких объятиях

Фэй Дженнифер

– К трем часам.

– Тогда у тебя есть еще пара часов. Может, попробуешь подремать? А потом я подвезу тебя.

От предложения Кейт ощутила давно забытое тепло.

– Я не могу тебя об этом просить. Ты меня даже не знаешь.

– Ты не просишь, я сам предлагаю. И после того, как вчера ночью ты из-за меня не выспалась, я тебе должен.

– Но это не означает…

– Дождь все еще идет. Тебе не стоит снова под него попадать. А мне приятно помочь кому-нибудь. Договорились?

Кейт чувствовала – за его словами кроется

что-то еще. Может, он сам хочет помощи? Но какая может быть нужна помощь богатому сексуальному холостяку?

– Уверен? – Она посмотрела в синие глаза.

– Абсолютно. А теперь пообещай, что не сбежишь опять.

Она была вымотана. А Лукас явно намеревался стать добрым самаритянином.

– Обещаю.

Лукас слишком хорошо знал, через что проходят родители, когда не могут следить за безопасностью ребенка. Когда жена его бросила, она оставила только записку, что позаботится об их девочке. Пока нанятый частный детектив не нашел ее в Калифорнии, Лукас ничего не мог делать.

История Кейт слишком сильно отзывалась в его душе. Но как можно отвернуться от нее, когда ее дочь оказалась в таком положении?

Лукасу нужно было подумать. Только этим он и занимался, пока Кейт спала наверху. Но время близилось к трем, а она так и не появилась. Вспоминая ее бледное лицо и круги под глазами, Лукас предположил, что она еще спит. Наверное, забыла поставить будильник. Или так устала, что не услышала.

Стоило бы ее разбудить, но от мысли о том, чтобы подняться наверх, Лукаса подташнивало. Он давно туда не заходил. Там ничего не осталось, кроме тошнотворных воспоминаний обо всем, что он потерял, – семье… дочери.

Но все равно что-то надо было делать. Лукас пообещал, что доставит ее в больницу вовремя. Там ждала маленькая больная девочка. Лукас подошел к лестнице.

– Кейт! – позвал он, но не получил ответа. – Кейт, ты проснулась? Пора ехать в больницу!

Он подождал, надеясь услышать ответ или эхо шагов. Но ничего не было. Не могла же она уйти, ничего не сказав?

– Кейт, нам надо идти!

Шли секунды, но ничего не происходило. Оставалось только одно. Лукас посмотрел на лестницу. Он тысячи раз поднимался и спускался по ней за свою жизнь, и в этом не было ничего особенного. Но однажды он поднялся на второй этаж и обнаружил, что жена ушла и забрала с собой их дочку. Воспоминание было как удар в солнечное сплетение.

В ту ночь он собрал все свои вещи и перебрался на первый этаж. Хотел избежать воспоминаний… и боли. Теперь, из-за Кейт и ее дочери, придется снова подняться.

Шаг за шагом Лукас поднимался по ступеням. На площадке с большим витражным окном он задержался, но не отступил. Следующий пролет он преодолел, прыгая через две ступеньки; в груди было тяжело, кулаки сами сжимались. Он быстро шагал, не глядя по сторонам, не пуская воспоминания – хотя они и так не уходили далеко. И в конце концов остановился перед дверью спальни из тяжелого дерева, выпуская давно сдерживаемое дыхание, прежде чем постучать.

– Кейт, ты проснулась?

Ни звука.

Он постучал снова. И опять ничего.

Может, она заболела? Прогулки под дождем и на холодном ветру никому не идут на пользу. И Лукас не уйдет, пока не убедится, что Кейт в порядке.

Он открыл дверь. Гардины были опущены, позволяя теням танцевать в просторной комнате. Привыкнув к полумраку, он различил Кейт, раскинувшуюся на большой кровати. Она глубоко дышала. Напряженные складки стерлись с красивого лица. А розовые губы были полуоткрыты и выглядели очень соблазнительно.

Он подавил эти мысли. Сейчас не время ее разглядывать, какой бы привлекательной она ни была. У него не будет отношений. В конце концов, люди только причиняют друг другу боль.

– Кейт… – Лукас говорил очень тихо, чтобы не пугать ее. Но когда она не шевельнулась, пришлось подойти ближе. – Кейт, проснись.

Она перекатилась на спину и потянулась. Халат распахнулся, демонстрируя розовый топ с кружевами, облегавший изгибы и закатившийся вверх, открывая нежный белый живот. У Лукаса перехватило дыхание. Она великолепна. Не стоило смотреть, лучше отвернуться… Но он же мужчина, в конце концов.

Кейт увидела его, и момент прервался. Она села на кровати.

– Лукас… Что ты здесь делаешь? – Она посмотрела вниз и запахнула халат. – То есть я знаю, что это твой дом, но… что ты делаешь в моей… то есть в гостевой комнате?

– Я пытался покричать с лестницы и даже стучал в дверь, но ты ничего не слышала.

– Что тебе нужно?

Вопрос прозвучал многозначительно и вызвал у него множество неуместных ответов. Лукас прочистил горло, надеясь, что голос прозвучит нормально.

– Пора возвращаться в больницу. Я подожду внизу. – Он направился к двери, но услышал звук: «кап… кап… кап…»

– У тебя течет кран в ванной?

– Э-э… нет.

– Но я слышу, что-то капает. – Лукас прищурился, вглядываясь в темноту. – Ты не слышишь?

– Конечно слышу. Я не глухая.

Лукас щелкнул выключателем и при верхнем свете увидел корзину для мусора в углу. На потолке вода собиралась вокруг раздувшегося участка штукатурки. Капли падали одна за другой. Кусочки штукатурки усыпали пол.

– Что за… – Он вовремя вспомнил про манеры. Его мать была воплощением этикета. Кэррингтоны никогда не должны опускаться до вульгарности. Особенно при гостях.

– Все протекает с тех пор, как начался дождь. Тебе нужна новая крыша.

– Спасибо, капитан Очевидность. – Лукас стиснул зубы.

– Я же говорила, что работаю дизайнером интерьеров. Я умею не только развешивать картины.

– Значит, крышами тоже занимаешься?

– Нет, – улыбнулась Кейт, – но могу найти специалиста, который быстро управится. Если ты посмотришь по сторонам, то увидишь, что это не единственная протечка.

На этот раз Лукас не стал вспоминать про манеры.