В лесной чаще
Шрифт:
– До рассвета делать на берегу нечего. – заключил Баллард, – а мы очень мало отдохнули.
Он напоил лошадей пресной водой, которая была приготовлена для них и хранилась в большой пластиковой канистре.
– Давай немного выспимся и уже тогда возьмёмся за дело.
На катере были сложенные спальные мешки и только одно настоящее койко-место, которым, очевидно, пользовался Арнав. Баллард разложил для себя спальный мешок, и устроился на полу. Пьер хотел было последовать его примеру, но, пребывая всё в том-же молчании, попросту опустился на пол, опёршись спиной о борт. Ни о каком сне речи идти не могло, его взгляд был словно
Хотя всё ещё было очень темно и на горизонте отсутствовали какие бы то ни было признаки грядущего утра, Пьеру казалось, что место, куда попала кровь убиенного индуса начинало светиться.
Мужчина зажмурился и несколько раз встряхнул головой, затем вновь посмотрел на пол, убеждаясь, что кровавый след был, во многом, лишь игрой его воображения. Ему вспомнилось знаменитое «сердце-обличитель», о котором писал когда-то Эдгар По. К счастью, так рассуждал теперь Пьер, сердце Арнава не было извлечено из его груди. Скорее всего, оно было разорвано одним единственным ударом пули и теперь вместе с остальной биологической массой, мерно бултыхалось на спокойных волнах, не далеко от борта катера.
Пьер задумался над тем, сколько времени в действительности понадобится, прежде чем обитателям местных вод удастся пожрать тело индуса без остатка, скрывая следы совершённого Баллардом преступления? И станут ли они поедать скелет?
Оборотной стороной этих мыслей были размышления о времени, о той материи, что имела столь определяющее значение относительно всего самого важного для человека.
«– Сколько времени я уже в пути?» – задался вопросом Пьер, понимая, что он досконально точно знал, сколько дней назад он оставил Париж, свою квартиру, привычный шум автомобильной дороги под окном, запах выхлопных газов – неминуемый бич больших городов, неизменный новостной шум, заглушить который не удавалось даже не имею в квартире телевизора или радио. Пьер вспоминал, как в день его убытия, несколько улиц Парижа были наполнены манифестантами, выступавшими с очередными требованиями к недавно избранному президенту. Это была уже четвёртая по счёту демонстрация за неделю, и хотя результаты социальных потуг пока что были сомнительными, люди, похоже, жили этим, возможно сами того и не понимая.
«– Здесь никто ничего ни у кого не требует» – подумал Пьер, глядя на палубу – «Здесь каждый берёт по мере сил. С другой стороны, сложно не взять, а удержать»
Усталость дала о себе знать, и в какой-то момент Пьер всё же заснул. Во сне он ожидал, что обнаружит себя в старом добром Артуа времён его детства, возможно даже рядом с ещё живой матерью. Они непременно будут прогуливаться по лесу, в котором не будет места ничему кроме пения птиц, шелеста листвы на деревьях и аромата трав. Однако, вопреки ожиданиям, Пьер вновь был на борту катера, сидя спиной к внутренней стороне борта. Было светло, солнце уже стояло в зените, и от палубных досок пахло выделившейся смолой, как если бы они не были покрыты лаком.
Жара была невыносимой и Пьер почувствовал жажду, она отразилась металлическим привкусом у него во рту.
Поднявшись на ноги, он посмотрел вокруг, не обнаружив Балларда, он поспешил к той части катера, где под навесом должны были стоять лошади. Ему было неприятно от одной только мысли, как животные смогут перенести подобные условия. Однако лошадей тоже не было на месте и первой мыслью, которая посетила мужчину, стало допущение о том, что Баллард попросту проснулся раньше и уже отправился на остров, забрав с собой животных. Он так и не рассказал Пьеру о том, какая роль была отведена этим созданиям и фантазия мужчины рисовала самые отвратительные картины. Царившая жара и пустынный характер острова, наводили на мысль о неминуемых проблемах с обеспечением питьевой водой.
«– Но не станет же Баллард вести с собой лошадей, чтобы пить их кровь время от времени?» – подумал Пьер, предпочитая отогнать эту мысль, поскольку она казалась ему наименее вероятным допущением из-за своей экстраординарности и сложности – «Он мог бы просто взять с собой побольше питьевой воды»
Внезапно мужчина заметил, что сам катер вовсе не находился у берега, как это было ночью. Теперь, куда бы не посмотрел Пьер, повсюду до горизонта простиралась голубая гладь океанских вод. Нигде не было ни единого намёка н остров. Вода была спокойной, словно в штиль, и мужчина испытал неподдельный ужас. Он вдруг понял, что оказался один на катере, в открытом океане, без каких либо представлений о навигации. Палящее солнце угрожало убить его не менее эффективно, чем это сделала бы инфекция в трущобах Тутикорина.
Он поспешил к штурвалу, туда, где находилась панель запуска двигателя. В замке зажигания по-прежнему стоял ключ, и Пьер попытался запустить двигатель катера. В ответ на поворот ключа он услышал лишь жалобные стоны двигателя, предпринимавшего попытку запуститься. Это продолжалось ровно столько, сколько сам Пьер пытался заставить двигатель заработать.
Нехитрая приборная панель позволяла судить о солидном количестве топлива, и больше Пьер не смог распознать никаких существенных признаков.
Оставив бесплодные попытки запустить двигатель, мужчина вернулся к борту, у которого провёл ночь.
«– Куда мог деться Баллард и что случилось ночью?» – таким вопросом теперь задавался Пьер, пока не услышал характерный всплеск воды, где-то рядом с бортом, на противоположной стороне от того места, где он стоял. Он уже хотел подойти к тому борту и посмотреть, что стало источником этого звука, но в этом отпала всякая необходимость, когда он обернулся и увидел, как на противоположной стороне палубы, прямо напротив него стоял Арнав.
С индуса стекала вода, образуя под ним небольшую лужу. Его одежды были вымокшими насквозь и плотно прилегали к худощавому телу. Намокшие волосы налипали локонами на лоб, и Арнав был вынужден рукой отбрасывать их в стороны. Разумеется, более всего остального в облике индуса выделялась рана в груди. Её края приобрели тускло-розовый оттенок, и льняная рубаха частично западала внутрь.
Пьер не решался заговорить первым, молча глядя на Арнава, который, наконец, приведя себя в порядок и закончив бороться с непослушными волосами, улыбнулся ему.
– Что-то ты не далеко продвинулся в своих поисках. – заметил Арнав, направившись в сторону штурвала, туда, где ещё совсем недавно стоял Пьер, пытаясь завести двигатель катера.
Подойдя к приборной панели, индус со знанием дела осмотрел различные индикаторы, принимая во внимание показания приборов.
– Неудивительно, – комментировал свои наблюдения Арнав – аккумулятор посажен, теперь так просто не запустить.
Затем он посмотрел на Пьера, который стоял в нескольких метрах от него.