В ловушке гарпий

Славчев Святослав Дончев

— Большое спасибо, Эмилия! Попросите доктора Велчеву заглянуть ко мне.

Она встает и неуверенно спрашивает:

— Вы, наверное, войдете туда?

— Да, вместе с вами! Хочу только, чтобы вы взяли себя в руки. И вспомнили: где и что вы оставили в лаборатории, и все ли находится на прежнем месте! Но вначале позовите доктора Велчеву.

Она выходит и быстро идет по коридору. Затем стучится к Велчевой, а я останавливаюсь у двери напротив. Она опечатана полосками бумаги с печатями и подписями, выглядевшими нелепыми заплатами. Чистейшая формальность! Если кому-то было нужно побывать здесь, это можно было сделать той же ночью.

Велчева и Эмилия появляются в коридоре, я молча отпираю дверь, и мы втроем входим в кабинет.

Он почти такой же, как у Велчевой. Письменный стол, заваленный книгами и журналами, библиотека и несколько стульев. У окна — лабораторный шкафчик с микроскопом. На вешалке, прикрепленной к двери, висит несколько халатов. Все выглядит так, будто не мы, а Манолов должен был войти сюда и, облачаясь в один из халатов, с улыбкой спросить: “Эмилия, кто-нибудь интересовался моей особой?”

Это — мгновенное чувство, сильное и щемящее.

— Эмилия, — говорю я, — посмотрите внимательно! Все ли на своих местах, или быть может что-то не так?

Нет, все на месте. Она обходит кабинет, берет в руки и рассматривает две стойки с пробирками, осторожно выдвигает ящики стола, набитые разным лабораторным хламом, папками, листками бумаги, старыми бритвенными лезвиями, резиновыми пробками…

— Нет ли там того, что он тогда писал?

Спрашиваю тихо, но достаточно серьезно. Эти записки очень меня интересуют.

Она отрицательно качает головой.

Вряд ли записи находятся здесь. Раз он их писал днем, значит взял с собой, так что придется вновь порыться в его квартире.

Из кабинета мы переходим в лабораторию. Велчева извиняется и на несколько минут покидает нас — у нее в это время идут опыты. А мы осматриваем рабочие места у окон, шкафы с лабораторным имуществом, заглядываем в холодильник и два термостата, наполненные стойками с маленькими пробирками. Ничего интересного.

Я внимательно слежу за Эмилией, за каждым ее движением, за выражением лица. Неожиданно замечаю ее нерешительность. Я тут же оказываюсь рядом с ней. Что-то не так? Пусть даже незначительный на первый взгляд пустяк!

— Смотрите… — говорит она тихо, — я никогда бы так их не оставила!

На верхней полке холодильника стоит два десятка колб с порядковыми номерами, выведенными синим карандашом для стекла. Все они наполнены до половины. Ничего странного я в них не вижу, но Эмилия повторяет:

— Седьмой номер перед восьмым! Здесь ему не место!

Я не понимаю, что она хочет этим сказать. На колбах номера от первого до двадцатого. Несколько колб отсутствует — под номерами три, пять и девять, — но все колбы расставлены в восходящем порядке номеров. Почему же седьмому номеру не стоять перед восьмым?

— Нет, — настаивает Эмилия. — Это проба предыдущей серии, мы ее отставили в сторону, чтобы не перепутать! А теперь она вместе с другими!

Такое может случиться только в лаборатории, где работают всего двое — врач и его лаборантка. Они сомневались в результате и потому повторили пробу. Обработали ее вместе со следующей серией, пометив очередным номером, но, помня, что она “чужая”, отставили в сторону. А теперь вот она поставлена вместе с остальными.

— Может быть доктор Манолов перепутал? — спрашиваю я. — Просматривал пробы после вас и перепутал?

В ответ она энергично мотает головой. Взгляд ее карих глаз серьезен и тверд.

Я верю ей. Ошибку мог сделать только посторонний.

— Доктор Манолов случайно переставил колбу! — заявляю я решительно. — И прошу вас ни с кем не обсуждать это.

Эмилия отворачивается и захлопывает дверцу холодильника.

— Я умею молчать, доктор Дебрский! — говорит она тихо и уже почти неслышно добавляет. — Здесь кто-то побывал.

У этой молоденькой девчушки безошибочное чутье.

— Мы этого не знаем! — отвечаю я спокойно. — Вот почему лучше до поры до времени помалкивать. Обещайте мне это?!

Она утвердительно кивает в ответ. Мне остается только поблагодарить ее.

— Если вы мне понадобитесь, я разыщу вас через доктора Велчеву! — обещаю я и провожаю девушку до двери.

Потом запираюсь и начинаю снимать отпечатки с холодильника, колб, пробирок. Бессмысленное занятие. Тот, кто здесь побывал, визитных карточек не оставляет.

Но второпях он допустил оплошность. Доставал и рассматривал колбы одну по одной. Потом, должно быть, удивился, что семерка не на месте и, не поколебавшись, поставил туда, где, по его мнению, ей следовало находиться.

Я имел дело с опытным и решительным противником. Человеком, не останавливающимся ни перед чем. Когда же он побывал в лаборатории? До или после смерти Манолова?

Впрочем, может статься, что человек этот не имел ничего общего со смертью Жени.

Кладу лупу на колени и осматриваюсь. Лаборатория продолжает жить своей неведомой жизнью. Невидимые реле ведут неслышный разговор в тишине, солнечный луч медленно скользит по пробиркам и колбам. Опытов больше не будет. Вместо прежнего хозяина здесь нахожусь я, чужой человек, абсолютно не вписывающийся в эту обстановку.

Я больше не тешу себя иллюзиями. Женя находился под наблюдением. Точно так же не обольщаюсь и на свой собственный счет. Пока мне удается обнаружить лишь мелкие просчеты противника, незначительные детали, а полная картина остается скрытой.

Что здесь могло представлять интерес? Записи и протоколы опытов?

Мысль эта вызывает улыбку. Похищение записей — это что-то из книг времен моей молодости. Научный шпионаж организован сегодня иначе — на научной основе. Ныне действуют центры, сами по себе являющиеся мощными исследовательскими институтами. В их картотеках значатся все открытые и полузакрытые лаборатории мира. Налажены десятки каналов сбора информации. Анализируется буквально все: от болтовни не в меру резвых говорунов и различного рода заметок в газетах до аннотаций и резюме в научных журналах. Используется как простая запись разговоров, так и участие в важных опытах через подставных лиц. Колоссальная по объему информация собирается и обрабатывается компьютерами. Эксперты определяют стратегические направления промышленного шпионажа, в том числе и в области медицины.