В ловушке гарпий
Шрифт:
Хозяева провожают нас по дверей, полицейский берет под козырек.
Надвигается ясный прохладный вечер. На странном, каком-то фиолетовом небе зажигаются первые редкие звезды. Внизу, на причалах, в холодном свете прожекторов молчаливо трудятся краны.
— Как у вас со временем? — спрашиваю я Ханке. — Хорошо бы вместе обсудить кое-какие вопросы.
— Согласен, — отвечает тот. — Придется… менять наши планы, не так ли?
По дороге к машине он мрачно цедит сквозь зубы:
— И как все мастерски сработано… двойная
Я невольно замедляю шаг и гляжу на него. Мне кажется, что я ослышался, но он повторяет:
— Двойная петля. Как у гарпий!
Никак не ожидал услышать от него такое! В юношеские годы я увлекался мифологией, но не допускал, чтобы провинциальный комиссар знал древнегреческую легенду о гарпиях — полуженщинах-полуптицах, охотившихся на одиноких путников с помощью сплетенных ими ловушек. Петли ловушек были особые, двойные. В тот момент, когда жертве казалось, что ей удалось вырваться из петли, она попадала во вторую, спастись из которой было невозможно.
Здесь тоже были подготовлены ловушки. Первая — катастрофа, вторая — подло стимулированный инфаркт.
Ханке приходит в голову еще что-то. Это я понимаю по дороге в комиссариат. Но он не торопится с объяснениями.
Наконец, мы попадаем в его кабинет, он достает небольшую кофеварку, заваривает кофе и разливает его в чашечки. Потом извлекает уже знакомую мне бутылку. Я вежливо отказываюсь, а он вливает порядочную порцию в свой кофе.
— Итак, коллега, — начинает он, — ваши полномочия подтверждены Департаментом. Если желаете, мы могли бы расширить состав вашей рабочей группы… в связи с только что полученными новыми данными.
Официальный язык, на который он неожиданно перешел, означает следующее: “Дорогой коллега, вы доказали наличие убийства. Чудесно. Однако речь идет о вашем соотечественнике, и мы, прежде всего лично я, не хотели бы ввязываться в эту историю. Мы предоставим все необходимое и окажем помощь, но ответственность перед вашей страной и нашей общественностью будете нести вы один! Согласны?
— Я хотел бы вызвать из Софии своего помощника, капитана Савова, — говорю я.
— Как вам будет угодно.
— Кстати, мне понадобится ваш специалист. Опытный монтер. К тому же терпеливый. Вы уверены, что сотрудники лаборатории будут молчать?
— На все сто, — уверяет меня Ханке. — Каждый из них знает, что в противном случае рискует головой.
Он отпивает крупный глоток своего “крепкого” кофе и продолжает:
— Вам нужен еще один человек? Дадим. Монтер у нас найдется. А почему он должен быть терпеливым?
— Чтобы терпеливо ждать и не скучать, ведя наблюдение за одним из автомобильных кладбищ.
Ханке удивленно смотрит на меня, а я с воодушевлением излагаю идею, зародившуюся у меня вчера вечером. Она пока еще до конца не выкристаллизовалась, но уже обещает определенные шансы на успех. Мы могли бы избавить гаража комиссариата от разбитой машины Манолова, вывезя ее на одно из автомобильных кладбищ. Разыграть этюд о подходящем к концу расследовании, когда машина больше не нужна. Затем наступит черед опытного и терпеливого специалиста, хорошо владеющего оптическими приборами наблюдения.
Ханке недоверчиво кривит губы.
— А почему вы думаете, что кто-то обязательно явится за автомобилем? Я бы на их месте не рисковал.
— Могли бы и не рисковать, — соглашаюсь я. — Но в машине остались улики! И неизвестно, в чьи руки она может попасть. А если новый владелец решит разобрать ее на части?
— Н-да… — вздыхает Ханке.
Мне не ясно, о чем он подумал. Он может сразу не согласиться с моим предложением, а может и просто отказать.
— Что же вы теперь намереваетесь предпринять? — задает вопрос Ханке. — Новые обстоятельства, вероятно, потребуют… некоторых перемен?
Верно. Мы столкнулись с убийством. Кроме того здесь попахивает и промышленным шпионажем. Ханке известно, как нужно действовать в подобных случаях. Однако ему также известно, чем это обычно кончается. Пока выясняются возможные мотивы, ведется проверка различных версий, бесконечные допросы подозреваемых, группа профессиональных убийц успевает перебраться на другой конец планеты и осесть где-нибудь в горах Венесуэлы или на побережье Австралии. На месте остается только резидент, хотя иногда центр отзывает и его до прихода лучших времен.
— У меня есть кое-какие планы, — осторожно говорю я. — Но очень хотелось бы рассчитывать на то, что все пока останется строго между нами. Хоть на несколько дней. Это возможно?
Ханке откидывается на спинку кресла и задумывается. Его взгляд становится неподвижным. Он понимает мое желание не ставить в известность Департамент о моих новых планах хотя бы в течение нескольких дней. Поэтому комиссар прикидывает все возможные для себя плюсы и минусы подобной ситуации. Вырисовывается неясная картина, которая может затянуться на месяцы. Ханке — человек достаточно опытный, и, вероятно, не раз испытавший на собственной шкуре помощь начальства. В то же время он знает, что чересчур резвые комиссары, любящие поднимать излишний шум, быстрее других оказываются на пенсии.
Мое предложение берет верх.
— Хорошо! — соглашается он. — Что мы теряем? Практически ничего. Никакие мы не суперполицейские, как вы сами могли в этом убедиться!
— Вы обеспечите человека для наблюдения за автомобильным кладбищем?
— Мне нравится эта идея. Вы его получите.
Мы переходим к обсуждению практических вопросов. А их немало. Хотя сомнения продолжают терзать Ханке, он решается оказать мне помощь. Кольмар организует перевозку разбитой машины. Он будет знать только то, что необходимо. Информация об ампуле с ядом останется нашей тайной.